Поставив все факторы, повлиявшие на Россию в эпоху Ивана Грозного, в причинно-следственный ряд, В. Б. Кобрин сделал верные и далеко идущие выводы о месте и роли опричнины в истории нашего отечества:
«Это опустошение страны сыграло значительную, если не решающую, роль в утверждении крепостного права в России. Когда в 1581 году царь Иван временно запретил крестьянам переходить от одного владельца к другому даже в Юрьев день (26 ноября), он, должно быть, думал не о введении крепостного права, а о поисках выхода из сложившегося благодаря его же действиям кризисного положения. Искал же он этот выход на путях привычных ему командных методов. Крестьяне бегут? Так приказать, чтобы не бегали, а сидели на своих местах, там, где записаны в писцовые книги. Этот ход рассуждений, популярный даже в нашу просвещенную эпоху, – обычная попытка лечить симптом вместо болезни, вызванная святой и наивной верой в силу приказа».
Отдаленные последствия опричнины
В. Б. Кобрин писал: «От непосредственных результатов опричнины обратимся к ее отдаленным последствиям, к тем, которые сказались на жизни не одного поколения, да, пожалуй, продолжают сказываться кое в чем и сегодня.
Опричнина прежде всего утвердила режим личной власти. Автор уже обращал внимание читателя на деспотические черты в правлении Ивана III и Василия III. Но опричнина усилила и закрепила эти элементы деспотизма в русской монархии. Путь форсированной централизации без достаточных экономических и социальных предпосылок был осуществим только при условии неслыханного усиления личной власти царя. Свою реальную слабость власть пыталась компенсировать жестокостью, создавая не четко работающий аппарат государственной власти, обеспечивающий выполнение правительственных предначертаний, а аппарат репрессий.
Вряд ли случайно и то, что утверждение крепостного права в России началось в послеопричные годы. Выше уже обращалось внимание на то, что хозяйственное разорение страны в результате опричнины как бы спровоцировало переход к крепостничеству. Но существенно и другое соображение: без террористической, репрессивной власти загнать крестьян в крепостное ярмо трудно.
Однако вне зависимости от того, было ли крепостное право неизбежным, оно не было прогрессивным. Ведь оно, даже если отвлечься от моральной оценки, консервировало феодализм и задерживало возникновение, а затем и развитие капиталистических отношений. Крепостничество было мощным тормозом развития нашей страны. Само по себе установление крепостного права в Восточной Европе было, возможно, некоей реакцией феодального общества на возникновение капиталистических отношений в сопредельных странах, иммунитетной реакцией отторжения.
Итак, тот путь централизации через опричнину, по которому повел страну Иван Грозный, был гибельным, разорительным для страны. Он привел к централизации в таких формах, которые не поворачивается язык назвать прогрессивными. И потому было бы ошибкой считать прогрессивной террористическую диктатуру опричнины. Не только потому, что протестует наше естественное нравственное чувство (хотя, подчеркиваю, и это крайне важно), но и потому, что последствия опричнины отрицательно сказались на ходе отечественной истории».
Великий князь Симеон Бекбулатович
Теперь же, уважаемые читатели, позвольте познакомить вас с одним из самых загадочных и нелегко объяснимых эпизодов середины 70-х годов XVI столетия.
Вот что писал по этому поводу и как объяснял все произошедшее В. Б. Кобрин: «Осенью 1575 года в Успенском соборе Кремля был торжественно коронован великим князем всея Руси крещеный татарский хан Симеон (до крещения его звали Саин-Булатом) Бекбулатович. А Иван Грозный стал именоваться князем Иваном Васильевичем Московским. По словам Пискаревского летописца, он „ездил просто, что бояре, а зимою возница в оглоблех… А как приедет к великому князю Симеону, и сядет, далеко, как и бояря, а Симеон князь велики сядет в царьском месте“.
В этом политическом маскараде была одна удивительная деталь. На первый взгляд, Россия была разделена на две части: на великое княжение Симеона Бекбулатовича и на „удел“ князя Ивана Московского. Но в одной части страны словно не существовало ни великого князя Симеона, ни князя Ивана Московского. Здесь все по-прежнему делалось именем „царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии“. Это были в основном земли с татарским и другим нерусским населением, входившие раньше в Казанское ханство. Царь Иван, видимо, опасался, чтобы имя татарина на великокняжеском престоле не вызвало здесь волнений…
