— Ты же живые рубишь! — с негодованием крикнула Маня.
— Да все сгорит, — ответил Кир.
— Ну что за расклады, Кир!
— Блин, шагу нельзя ступить, — откликнулся Кир. — Как ты мне еще разрешаешь комаров бить, Птича?! И воздух глотать с микробами, а они же пищат! И, может, поют мантры.
— Ты можешь с утра не стебаться?
— Я тоже за то, чтобы с утра чай пить. А где он!
— Котелки пустые, как чья-то голова.
— Я занимаюсь дровами, — сказал Кир.
— Крутой лесоруб.
— За водой ходить — женская забота. Феминизм у нас не пройдет. Не тот менталитет.
— Ну все, ты меня достал! За водой не пойду.
— Птича! Я не могу разорваться!
— Брось мучить деревья.
…Чай еще не закипал. Маня с Киром поглядывали на дамбу, расхаживающих людей… Один из трактористов, повинуясь команде человека в спортивных штанах и футболке, наконец полез в кабину, и трактор двинулся, попятился, проехал по дамбе, снова развернулся, приблизился к самому краю и вдруг выпустил из-под ковша лапы, уперся в землю, опустил ковш и вонзил его в землю.
— Да что у них на уме?! — воскликнула Маня.
Трактор зачерпывал пригоршни земли и сбрасывал их по ту сторону дамбы. За ним наблюдали все остальные. Маня с Киром, чайка в небе.
Трактор рыл долго и упорно, на дамбе уже образовалась широкая траншея. Маня заваривала чай, оглядываясь на дамбу.
— Может, они перекрывают путь к отступлению? — предположил Кир.
— Кому? — спросила Маня.
— Уайту.
В небе уже кружили несколько чаек. Их резкие крики сыпались железными перьями стимфалийских птиц, долетевших сюда из Аркадии.
Вскоре на дамбе появился старый грузовик. Из него вытащили доски и что-то еще.
— Нет, они собираются усовершенствовать дамбу, — одобрительно сказал Кир.
— Фаустпатроны, — буркнула Маня.
Мужики начали сколачивать что-то из досок, а другие развернули что-то и понесли к воде. Похоже, это была сеть. Они устанавливали ее перед дамбой.
— Кайфоломные кантрушники! — с негодованием воскликнула Маня.
Кир почесал костлявую грудь и ничего не ответил. Маня разливала по кружкам чай, выкладывала на квадрат материи — достархан — конфеты, сушки, резала сыр.
Стучали молотки, орали чайки. Людей прибывало. На дамбе появились иномарки. Из одной выпорхнула стайка смеющихся девушек.
И вот трактор еще раз запустил ковш в землю — и вдруг послышался нарастающий шум, чайки завопили еще громче, девушки взвизгнули, грязный ковш, роняя густые коричневые слюни, взмыл в небо, и зеркало пасмурного озера в облаках, пятнах иван-чая и серебряной черни берез содрогнулось. Маня замерла с кружкой в руке. Кир присвистнул, сдвигая бейсболку на затылок. Озеро двинулось в земляной пролом. Маня торопливо допила чай, закашлялась, поперхнувшись. Кир хлопнул ладонью ее по спине.
— Да больно же, верзила! Урел! — выкрикнула она и замахнулась на Кира. Он уклонился.
— Ну вот, Птича, я же тебя спас.
Маня встала, еще некоторое время глядела на движущееся озеро, потом попятилась к палатке, нырнула внутрь и начала выкидывать оттуда вещи.
— Ты чего, Птича?
— Стремные кантрушники, — бормотала Маня, выбрасывая спальники, коврики, — вечные любера, беспредельщики, совки тракторные, нигде от них не скроешься, гопота чертова!.. Милитаристы. Зафачили. Ну что ты на них пялишься! — разъяренно воскликнула Маня. — Поучаствовать хочется?
— Нет, я слушаю твою мантру… сутру, офигенно.
— Кир, не будь таким козлом! Нашел время для приколов!
— Василий Теркин находил для этого время даже на войне. А у меня такой же склад ума, я тебе говорил, кажется.
— Да! Да! Говорил! Про кастрацию!.. Молодец! Клевый мэн, крутой. А теперь давай собираться.
— Да что здесь… пожар или потоп? Как раз наоборот.
— Кир!!
— Ладно, ладно, Птича, клюющая мою печень. Мы что, уходим?
— Линяем.
— Ну, линяем так линяем. Но чай-то я могу допить? Василий ел свою кашу…
— Какой еще Василий?
— Теркин. Под свист пуль. Ты что, в школе не читала «Книгу про бойца»? Ничего, кроме «Бхагавадгиты»?.. и этого педрилы Гинсберга?
Маня запихивала спальник в рюкзак и ничего не отвечала. Озеро медленно оседало, обнажая темные берега с черными корягами. У мужиков с молотками и ножовками работа кипела, уже был виден каркас длинного стола. Еще один мужик выстраивал кирпичи на старом кострище, проверял, ровно ли стоит громадная черная сковородка с ручкой. Остальные раздевались, глядя на коричневый пенный водопад, клокочущий в проломе. От озера вдруг сильно запахло.
