Масштабные операции были бы невозможны без искусной финансовой организации (которая облегчалась благодаря их международным связям). Поэтому едва ли удивительно, что венецианские евреи пользовались в таких вопросах признанной репутацией. В середине XVII века они получили на откуп доход от импорта табака в Вероне и других местах. В 1619 году основание знаменитого венецианского банка, Banco Giro, во многом стало возможным благодаря финансовому гению Авраама дель Банко.
Богатство некоторых еврейских купцов в зените их славы в XVII веке было огромным. Подсчитано, что все венецианские евреи владели имуществом на общую сумму не менее 2 миллионов дукатов золотом. Авраам Сади, умерший в 1673 году, оставил почти четверть миллиона дукатов. Его личное и домашнее имущество оценили примерно в 20 тысяч дукатов. Иосиф Сачи шесть лет спустя оставил сыну 160 тысяч дукатов и такую же сумму внуку. В том же году Авраам Калфон оставил крупное наследство в 8 тысяч дукатов немецкому обществу помощи бесприданницам и еще 3 тысячи дукатов другим благотворительным обществам. Для государства выгоды, проистекавшие из их деятельности, были громадными. В тот период, по меткому замечанию одного современника, евреи в обычный год приносили казне в среднем 250 тысяч дукатов и давали работу не менее 4 тысячам христиан.
Хотя оптовая торговля, ростовщичество и торговля подержанными вещами составляли единственные разрешенные сферы деятельности для венецианских евреев, им удавалось найти и другое применение своим силам. Более того, сенат особо признал их право на внедрение и развитие новых отраслей промышленности, которые не конкурировали бы с уже существующими. В начале XV века некий Соломон отличился как инженер. Когда, в санитарных целях, был выдвинут план по переносу русла реки Бренты, сенат приказал посоветоваться с ним, «ибо считается, что он обладает превосходным мастерством и искусством в вопросе регулирования уровня вод». Полвека спустя сенат одобрил сотрудничество ряда евреев с христианином-механиком в «доведении до ума» изобретенной им машины, поскольку там, где речь шла о пользе для общества, ни расовые, ни религиозные различия в расчет не принимались. Большой славы добился венецианский еврей французского происхождения Меир Мажино. Он усовершенствовал способ производства шелка, о чем написал замечательную книгу. В 1587 году Сикст V, от которого он получил монополию, поручил ему распространить свое изобретение в Риме. В следующем году Мажино получил патент на открытое им растительное масло, дававшее превосходные результаты при полировке зеркал и хрусталя.
В 1630 году некоему Нахману Иуде, левантийскому еврею, официально позволили производить киноварь, сулему и другие химикаты и даже жить за пределами гетто для удобства. Однако после протестов верующих в разрешение внесли условие, чтобы предприятием руководил христианин. Через несколько лет, после смерти Иуды, такую же привилегию на производство химикатов получил некто Царфатти. Он же производил концентрированную азотную кислоту, свинцовые белила и другие составляющие для производства красок. После смерти Царфатти производство перевели из Венеции, и впоследствии эти товары приходилось ввозить из-за границы. Однако в 1718 году, несмотря на новые протесты, привилегию вернули еще одному члену той же семьи, Бенедетто Царфатти. Таким образом, венецианская живопись сейченто и сеттеченто (XVII–XVIII веков) многим обязана техническим навыкам и предприимчивости евреев. Евреям особо разрешали становиться аптекарями; в этой профессии они показали большое мастерство. В 1613 году некий Даниэль Квасталла из Падуи получил разрешение продавать изобретенное им масло, которое, как говорили, успешно излечивает многочисленные болезни. Несмотря на все ограничения, в гетто все же имелись лавки — в них торговали не только продуктами питания (для местных жителей), но и подержанными вещами и теми немногими товарами, которыми евреям позволяли торговать. Они особенно славились стекольными изделиями. Все лавки необходимо было закрывать не только в еврейские, но и в главные христианские праздники.
