— В совете — и действующие члены правительства. А Алексей Леонидович довольно часто не совпадает во мнениях не только с правительством. Например, со мной, с тем же Белоусовым, с Эльвирой Набиуллиной. Он у нас своего рода эксклюзив.
— И зачем президенту эксклюзив, когда есть правительство?
— Владимиру Владимировичу интересны все точки зрения. Да и поиск компромисса по экономическим и финансовым вопросам — задача таких структур, как президентский совет. Для подготовки решений, определяющих будущее страны.
— В чем в чем, а в альтернативной точке зрения Счетной палате не откажешь: вы высказали немало претензий к бюджету 2013 и 2014 годов…
— Часть наших замечаний связана с оценкой прогнозов и параметров бюджета. По ним нас с Минфином может рассудить только время. Именно оно покажет, чья позиция была точнее просчитана. И проигравшему придется всерьез задуматься. Но узнаем мы это только через год. Хотя я уже сейчас прошу аудиторов обращать особое внимание на то, как будут реализованы замечания СП. Мы должны или подтвердить, или опровергнуть собственные заключения. Вторая группа замечаний связана с необходимостью внести изменения в бюджетное законодательство. В 2007 году, принимая Бюджетный кодекс, мы старались максимально облегчить сам бюджет, зафиксировав в нем нормы, которые бы не требовали ежегодного пересмотра. Но бюджет обрастает множеством норм, которые существенно расширяют полномочия правительства.
— То есть?
— Часть средств резервируется под будущее принятие решений. Минфин отреагировал на замечания Думы и ввел специальную статью: «Резервные средства». Достаточно правительственного распоряжения, чтобы деньги из этой статьи были раскассированы. Это, по сути, противоречит Бюджетному кодексу, так как согласно ему бюджет должен формироваться на основе действующего законодательства.
— И много резервов?
— Порядка 570 миллиардов рублей. По ним правительство вправе принимать решения в течение всего года и даже отказываться от заявленных ранее целей. Число оснований для пересмотра только растет — в этом году их было 60. В 2014-м запланировано чуть меньше, но я бы не обольщалась: их количество растет по мере исполнения бюджета, так что к концу года может и превысить нынешнюю цифру. Минфин проблему признает, Дума ею озабочена давно. Бюджетный комитет уже сформировал рабочую группу по поправкам в Бюджетный кодекс, призванную устранить последствия перекоса бюджетных полномочий в сторону правительства.
— А что с инвестпроектами?
— Они не относятся к категории резервных средств. Они планируются отдельно, но не факт, что будут исполнены. Кстати, согласно тому же Бюджетному кодексу в бюджет должны попадать только такие проекты, под которые уже есть проектно-сметная документация. Но к моменту его формирования этого, как правило, не происходит. Срок иной — 1 апреля: к этой дате Минэкономразвития подводит итоги, по каким проектам утверждена документация, а по каким — нет. С тех проектов, где ее нет, ассигнования перераспределяются по другим проектам, где ее успели подготовить. Понимаю, что жизнь непредсказуема и богаче любых законов. Проблема в том, что такой подход приводит к увеличению случаев неэффективного использования средств. Ведь что получается? Бились-бились, получили деньги под какой-то инвестпроект, но документацию не подготовили. СП зафиксированы случаи, когда оплата производилась не за выполненные работы, а в авансовом порядке. Причем на 80, а то и 100 процентов! А это приводит к росту дебиторской задолженности, отдачи нет. Бывает и такое, что выполненные работы не оплачены, или наоборот — работы оплачены, но не выполнены…
— Иными словами, воруют?
— Я бы не прибегала к такой терминологии. Хотя могу отметить, что проявление корысти при использовании бюджетных средств никуда не исчезло.
— Кто лидирует — регионы, госкорпорации?..
— У регионов изрядная доля нецелевого использования бюджетных средств. Хотя их проверяют контрольно-счетные палаты субъектов Федерации, СП отслеживает результаты. Речь, как правило, о непрофессиональном управлении бюджетным процессом. Мы всегда приглашаем на слушания по результатам проверок представителей регионов. И то, что мы от них слышим, только укрепляет во мнении, что они слабо представляют, что именно происходит. Хотя и факты коррупции наличествуют. Казалось бы, государство сделало немало, чтобы не только не дать нечистым на руку шанса, но еще и напугать их возможными последствиями. Но страха нет!
