— Впечатление, что вы ее особо не ищете.
— Ошибаетесь. Никогда не стремился кого-то шокировать, тем не менее после первых же моих работ заговорили, что это смотреть невозможно, мол, Бархатов современный режиссер, а молодые не смыслят в опере. Другие критики упрекали в излишней академичности. В какой-то момент устал объяснять и доказывать, поняв бессмысленность занятия. Пока не придумал форму отказа от интервью, но это необходимо сделать. Я сказал уже все, что мог и хотел, нужна пауза. По сотому разу повторять, как в школе играл на балалайке и случайно поступил на музыкальную режиссуру в РАТИ с подачи будущего мастера? Новых подробностей не вспомню, а упражняться в красноречии, раскрашивая словесными оборотами одну и ту же историю, несолидно. К тому же, что бы ни рассказывал, при вводе в интернет-поисковик моей фамилии чаще всего всплывают три темы — жена, родители и гей. Это волнует аудиторию в первую очередь. Про оперные постановки в топах поиска нет ни слова…
Впрочем, и на Западе жалуются, что интерес к опере снизился, правильного зрителя стало меньше, хотя, к счастью, он есть. Мир столкнулся с кризисом режиссерского языка, от которого зависит, куда дальше пойдет театр. Было, казалось бы, все — классика, символизм, реализм, увлечение техническими наворотами. Теперь надо понять новую форму. На Западе смелее идут на эксперименты, но за последний год ничего до глубины души меня не потрясло, свежим ветром с ног не сбило. Вот так чтобы ах! Раньше тон задавала Германия, сейчас она несколько потеряла темп, хотя это по-прежнему самая оперная страна в мире. Там в каждой деревне готовы ставить «Кольцо нибелунга». Уверен, в Германии русских опер играют больше, чем в России. Не случайно и мировая премьера «Идиота» Мечислава Вайнберга прошла не так давно в Мангейме. Опера, к слову, гениальная! Я четыре часа сидел затаив дыхание.
— Хочется попробовать там свои силы, Василий?
— Уже делаю первые шаги. В том же Мангейме будет моя постановка…
— Может, для вас Михайловский — окно в Европу?
— Одно другому не помеха. Да, я смогу предложить европейским театрам делать копродукцию, играть спектакли совместно и там, и здесь, чтобы в Петербурге можно было увидеть некоторые мои работы, сделанные за бугром. Другое дело, что это не первоочередная моя задача. Сейчас намерен сконцентрироваться на Михайловском. При этом не собираюсь изображать из себя Чайльд Гарольда, мол, не подходите, я оперу думаю. Время художников, которые пребывают в образе, заламывая руки, закатывая глаза и вздымая клешни к небу, прошло. На авансцену выходят вменяемые, с долей здорового цинизма люди, адекватно относящиеся к себе и окружающему миру. Надеюсь, смогу не отвлекаться более на пиар оперы, в энный раз рассказывая, как Валерий Гергиев доверил мне, юнцу, сцену Мариинки, а займусь своими спектаклями. Очень на это рассчитываю…
— У вас ведь за плечами три самостоятельных прыжка с парашютом? Работу худруком можно сравнить с затяжным?
— Это все же другое… Прошлой зимой я увлекся серфингом. Пожалуй, Михайловский для меня — попытка поймать волну. И подчинить себе. Не слишком пафосно сказал?
Санкт-Петербург — Москва
Белокурая бестия / Искусство и культура / Кино
Белокурая бестия
/ Искусство и культура/ Кино
На экраны выходит фильм о создателе сайта WikiLeaks Джулиане Ассанже
Вопрос на засыпку: что такое «пятая власть»? До фильма режиссера Билла Кондона, который открыл недавний Торонтский кинофестиваль, я, признаться, и сам не cлышал такого термина. Грех небольшой, ведь до последнего времени его, похоже, просто не существовало, этого понятия, которое буквально переводится как «пятое сословие». Как, продолжим тезис, не существовало когда-то Интернета, во что совершенно невозможно поверить нам, его покорным рабам, как не существовали компьютеры, айфоны, скайп — да много еще всякого-разного. Всего того, что родилось в нашу эру тотальной цифровой революции.
Если вы не прогуливали школу, то наверняка помните из уроков истории сословную триаду Средних веков: церковь — аристократия — простолюдины. Потом по мере укрепления демократических СМИ к ним добавилась «четвертая власть» — пресса/медиа. Современный философ Найеф аль-Родхан считается автором определения блогосферы как «пятого сословия». А в нем, как мы прекрасно знаем, задают тон идейные информаторы и разоблачители, часто из самих недр госструктур. В американской терминологии «свистуны», бесстрашные сторожевые псы прав человека и свободы слова.
