Перед этим мы поехали в Оружейную палату — он взял меня с собой. Я тогда впервые побывал там и впервые увидел восходящих звезд мировой индустрии моды — всех молодых художников, давших миру космический стиль. Когда мы поднимались в апартаменты Кардена, с нами была благоухающая всеми ароматами Парижа Рози Карита... Когда я уходил от Кардена, он сказал, что хочет посмотреть мои эскизы. Говорю: «В обед привезу». Рванул домой, принес эскизы. Обедали в ресторане «София». За столом сидели Пьер Карден и Марк Боэн, потом подошел Ги Ларош. Я стал показывать эскизы, и в этот момент нас запечатлел фотограф. Чуть позже фото появилось в Women's Wear Daily вместе со статьей под заголовком «Встреча королей моды». Представляете, я, молоденький, в окружении всех этих звезд? Фантастика!
Эта историческая публикация сработала: не дала возможности окончательно меня задушить. Тем более что журналист, написавший обо мне эту статью, был очень влиятельным в мире моды. Мы с ним встретились позже, в 1988 или 1989 году на саммите пяти выдающихся художников мира в Японии. Он пригласил меня на ужин в китайский ресторан, я принес ему эскизы своей коллекции. Помню, там нужно было снимать туфли и сидеть сложа ноги, а у меня носок оказался рваным...
...С Карденом же после обеда мы разошлись — пошли отдыхать, вечером они пригласили меня на ужин в «Арагви». Я пришел с Региной Збарской — это моя любимая артистка и манекенщица, она была похожа на молодую Софи Лорен. Когда мы вошли, ее тут же подхватили и Карден, и Ги Ларош, и Марк Боэн. Она вся зарделась, бедная.
Карден стал часто приезжать в Москву — у него здесь начался бизнес. Привозил коллекции, мы с ним всегда встречались в Доме моделей на Кузнецком. Он, в свою очередь, приглашал в Париж, но меня не выпускали. Он уже кому-то и взятки давал, и черт-те что делал, но ничего не получалось. В 1970 году, когда начали делать балет «Анна Каренина», я познакомил Кардена с Майей Плисецкой. Видимо, она это забыла. И позже, в одном из интервью, назвала меня самозванцем, эдаким Хлестаковым. Но я действительно сделал это. Приезжает Карден, мы встречаемся с ним в «России». Он, бедный, потерялся в этой огромной гостинице. Было жарко, он совершенно замученный, в сильно помятом льняном костюме. Я представил ему Майю и Щедрина, зашел разговор об «Анне Карениной». Он сказал, что с удовольствием сделает для Майи ткани и пришлет их. Прислал.
Щедрин же в тот день сказал ему одну не очень деликатную вещь: «Пьер, вам не надоело делать одно и то же?» Карден ответил: «Понимаете, молодой человек, самое большое мужество в нашем деле иметь свой стиль. Ведь в мировой моде так много соблазнов, что очень легко потеряться. Чтобы этого не случилось, требуется настоящее мужество и большие усилия». Я запомнил это на всю жизнь. Эта фраза стала основой моей жизни и фэшн-индустрии.
С Карденом же мы дружим по сей день. Он совершенно уникальный человек — фантазийный, просто гениальный, его щедрость безусловна. Он первый принял во мне участие, прислал ткани — роскошную тафту, черную органзу... Первую коллекцию в Доме моделей в 1982 году я сделал из них. Сейчас ему 89 лет, но он по-прежнему активный и великолепный. Однажды иду по Парижу, смотрю — он, без машины. Я обалдел. Карден взял меня под руку, завел в свой офис, показал, что делается там.
Когда мне исполнилось 70 лет, он принимал меня у себя вместе с театром, организовал показ коллекции, ужин у себя в Maxim's устроил, мы там танцевали до двух ночи. Всех поселил в своей гостинице, больше двадцати человек. Фантастика!
— С Боэном больше не встречались?
— Он приезжал в Москву. Помню, встретил его на Красной площади, дело было зимой. В роскошном пальто и в крошечной трикотажной шапочке. А я в белой папахе — мне ее подарили в Средней Азии. Говорю: «Мне жалко вашу голову, замерзнете». И дарю папаху. Потом, в начале 90-х, мы встречались в Париже. Боэн принимал меня вместе с директором L'Oreale и одной русской княгиней. Я показывал фотографии своих работ, сделанных в Америке. Мне было очень приятно, когда директор L'Oreale сказала, что я объял в своих работах все эпохи, начиная с Джотто и до нашего времени. Для меня эта оценка остается высочайшей.
