Ежегодно в России, согласно официальной статистике МВД, в розыске находится порядка 80—120 тысяч пропавших без вести. По неофициальным данным — в три раза больше. Куда исчезают люди и кто за этим стоит? Этой проблемой уже несколько лет вплотную занимается бывший оперативник, а ныне частный детектив Вячеслав Демин. Впрочем, по имени и фамилии его знают в основном друзья и коллеги, для остальных он Слава Ангел. Такое прозвище Вячеслав получил из-за своей специализации — он вытаскивает людей из многочисленных сект, которые, по его мнению, и являются главными ловцами заблудших душ. Как говорит сам сыщик, сегодня секты хоть и главный, но не единственный сегмент рынка современной работорговли…
— Как складывалась ваша карьера сыщика?
— Работать опером я начал в МУРе и до сих пор считаю, что самая хорошая школы сыска всегда была именно там. В 1995 году меня признали одним из ста лучших сыщиков России. После этого пошел на повышение — в центральный аппарат МВД. По линии уголовного розыска курировал расследование мошенничеств по всей России. Но потом я отправился на чеченскую войну, а после подписания Хасавюртовских соглашений сам для себя решил — не хочу работать в системе, в которой все развалено и коррумпировано. Законы в государстве были, но не работали, а нет закона, нет и греха — многие посчитали, что можно делать все, что захочется. Свое на войне я отработал, а потому спокойно ушел на пенсию и решил попробовать себя в области частного сыска — не зря же, в конце концов, это всегда получалось у меня лучше, чем у многих других. И в общем-то, кроме как ловить жуликов, я больше ничего не умею.
— Почему вы решили заняться именно поиском пропавших людей?
— Еще когда я работал в аппарате МВД, был принят новый Уголовный кодекс, в котором появилась статья 239 — «Организация объединения, посягающего на личность и права граждан». Это прежде всего религиозные и общественные объединения, связанные с насилием над человеком. До этого считалось, что в стране как бы и нет подобных религиозных организаций, точнее есть, но малочисленные, подпольные, относившиеся скорее к категории сектантских групп. Руководство попросило меня подготовить развернутую справку на эту тему. Я занялся, как сейчас говорят, ситуационной аналитикой на научной основе: оценил изменения общественно-политической формации и наложил на этот процесс совершенно новые виды деяний, попадающих под действие УК. Было очевидно, что к исчезновению людей в большинстве случаев причастны именно сектантские группы. Кроме того, меня поразили цифры. Под конец существования Советского Союза в стране ежегодно пропадало около 60 тысяч человек. Для сравнения, в США в то время регистрировалось примерно 300 тысяч пропавших в год. Сейчас в России, по моим оценкам, ежегодно находятся в розыске более 300 тысяч пропавших без вести, то есть мы сравнялись в этом плане с американцами, у которых цифры практически не изменились.
— Что произошло?
— Изменились обстоятельства, при которых пропадают люди. В СССР существовал так называемый гражданский розыск. Появление в том или ином месте нового человека фиксировалось участковым, велся строгий учет количества граждан. Сегодня же, да, бывает, что люди теряют память, попадают в больницы и родственники долго не могут их отыскать. А правоохранительная система тем временем буксует в официальной переписке. Информация о том, что где-то, допустим, нашли неопознанное тело, долго идет даже из одного района города в другой, не говоря уже о взаимодействии в этом отношении между регионами. Но проблема заключается в другом. Сегодня человек превратился в товар — за него можно получить выкуп, на него можно повесить кредит, использовать как раба, завладеть всем его имуществом. Вокруг этого сформировались целые криминальные отрасли.
