Однако борьба за влияние на католическую церковь в России и вмешательство Рима во внутренние дела России не ослабевали. Святой престол по-прежнему требовал разрешения направить в Россию своего посла «для блага религии и для дарования е.и.в. нового доказательства… высокого к ней уважения». Екатерина II в принципе не противилась прибытию в Петербург папского представителя, но потребовала предварительно известить ее о характере его миссии и полномочиях. Но вопрос этот так из-за смерти императрицы и остался открытым.
В 1776 г. в связи с развитием торговых отношений между Россией и Тосканой в Петербурге решили учредить пост морского генерального комиссара «во всех итальянских торговых пристанях». Коллегия иностранных дел предложила на этот пост находившегося ранее на службе в Коммерц-коллегии Д. Моцениго, по происхождению венецианца, участника русско-турецкой войны. В указе от 20 июля 1776 г. по поводу его назначения говорилось: «Как в разсуждении оказанных нам услуг армии нашей подполковником графом Дмитрием Моценигою во время бытности морских наших сил в Архипелаге и протчих неприятелских водах, так равно для поспешествования и разпространения заводимой в италианских областях нашими подданными безпосредственной торговли признали мы за нужно назначить его… нашим морским генерал-комиссаром во всех итальянских торговых пристанях». Моцениго получил патент, которым удостоверялось, что он назначен «российским морским генерал-комиссаром… как во всей Италии вообще, так и при каждой ея области… а имянно: у тех, где вы свое пребывание возимеете…» В инструкции от 6 августа 1776 г. ему разъяснялось: «У протчих же италианских торговых городов можете вы акредитовать себя сообщением им при писмах своих копий с онаго патента».
В «наставлении» Коммерц-коллегии учреждение поста российского генерального комиссара в Италии обосновывалось следующим образом: «В силу заключеннаго 1774 года с Портою Оттоманскою мирнаго трактата российские корабли из Чернаго моря чрез Дарданеллы во весь Левант и Средиземное море с нашими российскими продуктами могут ходить и торг безпосредственной производить; то и надлежит вам наблюдать, чтобы мореплавание наших купцов имело свою ползу, удачливость и прибыток как в разсуждении привозимых, так и отвозимых товаров».
Моцениго выехал из Петербурга в августе 1776 г. и через Вену и Пизу в октябре прибыл к месту службы во Флоренцию, где вручил патент, датированный 20 июля, госсекретарю по иностранным делам Пикколомини. Но тот, ознакомившись с содержанием патента, заявил, что без сопроводительного письма императрицы Екатерины II великому герцогу Тосканскому миссия Моцениго может рассматриваться только как консульская, и, таким образом, он не сможет быть допущен на аудиенцию к герцогу. Моцениго, оказавшись в такой сложной ситуации, не решился настаивать на предоставлении ему дипломатических прав и привилегий и сказал, что главная цель его визита — оказание содействия развитию торговли между двумя государствами. Через два месяца, в январе 1777 г., Моцениго как частному лицу все же удалось добиться аудиенции у герцога. Но, не получив аккредитации при герцоге Тосканском, он уехал из Флоренцию в Пизу, где через губернатора Ливорно ему был возвращен патент.
После учреждения поста российского поверенного в делах в Генуе по указу от 28 июля 1782 г. Моцениго также был назначен поверенным в делах России во Флоренции. В инструкции ему, подготовленной в Коллегии иностранных дел 17 января 1783 г., были сформулированы причины, побудившие Петербург установить дипломатические отношения с Тосканой: «Ея императорское величество, желая, с одной стороны, подать е.к.в. ерцгерцогу Тосканскому явный опыт высочайшаго своего благоволения и приязни, а, с другой, умножать и распространять политическую России связь с италианскими государями и владениями, за благо признала определить вас в качестве повереннаго в делах во Флоренции…».
В начале августа 1783 г. Моцениго вручил великому герцогу Леопольду письмо Екатерины II, датированное 17 января 1783, содержащее просьбу аккредитовать его в Тоскане в качестве поверенного в делах России. Тогда же было передано письмо И.А. Остермана аналогичного содержания Пикколомини, в котором вице-канцлер, со своей стороны, выражал уверенность, что российский дипломатический представитель будет принят во Флоренции должным образом.
