Ехали лесом. Начало смеркаться. Молчавшие, словно затаившиеся деревья чем дальше, тем больше казались враждебными. Напряженно вслушиваясь, молчали и бойцы. Рядом с ними в кузове кроме личного оружия стояли три ящика гранат.
Вначале на перекрестках дороги бойцы высаживались по приказу командира. Но машина уходила все дальше в неизвестность, и красноармейцы начали вызываться добровольно. Одним из последних из кузова выпрыгнул двадцатилетний Сергей Овсянников. Он присел на траву, положив у ног гранаты, и когда затих шум машины, начал напряженно вслушиваться. В случае появления немцев решил драться до конца.
В засыпающем лесу было тихо. Иногда лениво, негромко вскрикивали какие-то птицы. Но ничто не говорило о близком присутствии людей. И напряжение спало. Лес уже не казался враждебным. Пусть боятся немцы. А Сергей — на своей родной земле.
Под утро с той стороны, откуда приехал, он услышал подходивших товарищей. Взвод выполнил поставленную перед ним задачу. Бригада приблизилась к местности, на которой им предстояло занять оборону.
А до этого на станции Сомово красноармейцы наткнулись на разбомбленный состав с продовольствием и другими ценностями, которые, очевидно, пытались вывезти из Воронежа. Между обломками вагонов шныряли местные жители. Пришлось поставить оцепление, чтобы охранять ценности до того, как за ними можно будет послать машины.
Такая возможность возникла, когда бригада заняла намеченные позиции. Пока же с дороги, идущей вдоль полотна, батареи сворачивали влево, направляясь в села Отрожка, Придача, Монастырщина. Четвертая батарея под командованием старшего лейтенанта Василия Михайловича Морозова, составлявшая резерв бригады, заняла огневые позиции в районе села Репное.
Глазам бойцов бригады Воронеж открылся в то время, когда он был весь в огне. Идет сражение. Слышны залпы орудий, взрывы. Но разобраться, где вражеские, а где наши части, невозможно.
На подходе к селу Придача подразделения бригады были обстреляны сразу из нескольких пулеметов. Враг обнаружил себя, и бойцы почувствовали облегчение, ведь до этого ожидали нападения отовсюду. Атаковали передовые части фашистов, переправившихся на восточный берег. Удалось оттеснить их назад, за реку, частично уничтожив. Глядя на беспорядочно отступавших врагов, кто-то из красноармейцев сострил:
— Вишь, как чешут — не догнать! Сразу видно, что высшая раса!
Раздался смех. Настроение поднялось. Один из артиллеристов радостно сказал:
— Во разогнались! Так могут не остановиться до самой границы!
Но на этот раз никто не засмеялся. Провожая фашистов взглядами, бойцы видели обрывистый берег высотой с восьмиэтажное здание и понимали, что враг находится в более выгодном положении. Пойма реки, за которой закрепились наши войска, отлично просматривается и простреливается.
Бригада подоспела вовремя. Заняв Воронеж, фашисты спешно строили оборонительные сооружения. Пушки взяли на прицел вражеские объекты и вели по ним огонь. Вскоре телефонисты наладили надежную проволочную связь со штабом.
Тяжелей пришлось отдельному противотанковому батальону бригады, а точнее — одной из его рот. Она наткнулась на минометный огонь в то время, когда переходила летное поле Воронежского авиазавода. Здесь, на открытом со всех сторон месте, бойцы оказались, как на ладони. Залегли в густую высокую траву и заснули, чему потом удивлялись сами. Над головами свистели мины, взорванная земля взлетала в небо, а бойцы, поднявшиеся в этот день еще до рассвета и долго шедшие пешком, спали, как в детстве, на животе, и так крепко, что не проснулись от внезапно наступившей тишины.
Когда враг прекратил огонь, из травы показалась лишь одна голова — старшины роты Малеванчука. Он, как положено, был замыкающим и, поднявшись, смотрел впереди себя. «Это был самый настоящий старшина, — вспоминает Степан Назарович Островский, — строгий, требовательный, образцово дисциплинированный. Он держал роту в ежовых рукавицах». Но, видно, и на старшине сказались усталость, нервное напряжение последних суток. Не увидев ни одного бойца, Малеванчук поспешил в штаб батальона, который расположился в селе Придача, и доложил, что вся рота погибла.
