— Короче, — капитан чуть сдвинулся, перекрывая Павлу возможность к побегу. — Вариантов у тебя никаких. Местный опер сделал запрос и теперь ждет ответа, по результатам которого и будет решена твоя судьба. И сдается мне, ответ не заставит себя ждать. А ежели ты вдруг, паче чаяний, решишь играть в патриота, то я тебя просто застрелю. Быстро и качественно, — Николай хлопнул по расстегнутой кобуре. — В общем, куда ни кинь, везде клин, товарищ лейтенант, — он улыбнулся открыто и беззаботно. — Но я думаю, что ты человек сообразительный и примешь верное решение.
Павел, продолжая играть роль, возмущенно дернулся: — Да я…
— Что ты? — перебил его капитан. — К чекистам пойдешь? Так они, даже если удастся убедить их, что я враг, тебя все одно шлепнут. Опять-таки, это ежели уйти отсюда сможешь. Сам пойми, у меня в том вовсе интереса нет. А я уж постараюсь тебя не выпустить. Потому и говорю — клин.
— Выходит, влип я? — отчаянно ища выход, крутанул головой летчик. Он как-то незаметно и сам поверил в то, что попал в ловушку.
Николай склонил голову, наблюдая борьбу чувств на лице партнера: — Выход есть всегда, — наконец отозвался он. — Про комнату я это слегка приврал. Слава всевышнему, не успел стукач доложить о твоей откровенности. Это, кстати, моя заслуга. А в остальном — все так, как оно есть. Поэтому, единственно, что может продлить твое существование на этой грешной земле, так это сотрудничество. Иными словами. Предлагаю стать тебе, Павел, моим агентом, со всеми, так сказать, последствиями.
Прямодушие вербовщика подкупало. Находясь в глубоком тылу противника, он вел себя так, словно вел беседу в полной безопасности.
— Подумать можно? — буркнул лейтенант в попытке оттянуть неизбежное.
— А смысл? — состроил легкомысленную гримасу капитан. — Думай, не думай…
— Ну и что ты хочешь? — угрюмо поинтересовался Павел.
— Паша, не знаю, чем уж он тебя напоил, но натворил ты… — майор поднялся из-за стола и прошел по кабинету. Сапоги с мягкими подошвами ступали легко и неслышно.
— Как теперь из ситуации выбираться? А?
— Хотя, нет таких крепостей, которые не сумели бы взять большевики, — он замер, глядя в зарешеченное окно. Минута показалась сидящему на потрепанном диване летчику вечностью.
Рапорт связной о событиях в госпитале потребовал срочного принятия мер, и старший группы принял решение лично выслушать разведчика.
— Вот что, сегодня я докладываю о новом повороте туда, — командир кивнул в сторону висящего над столом портрета. — Молись, чтобы все прошло удачно. Хотя с кондачка такие вопросы не решаются, — особист вернулся за стол. — Немец в тебя вцепился прочно, да это и понятно. Сыворотка осечек не дает. Хорошо еще, ты умудрился вместо правды хоть такую ахинею придумать, это вообще чудо. Поэтому, думаю, нужно из ситуации выжать максимум.
Однако, если удастся получить одобрение наверху, готовься к самому непредсказуемому. Пойми, может сложиться большая игра, в которой будут задействованы такие силы и интересы, что и представить страшно, не только сказать. Но попытка, как говорит наш начальник, не пытка.
Еще раз выслушав все, что сумел вспомнить Павел о своих импровизациях, майор усмехнулся: — Ладно еще хоть не ракету изобрел, а то бы…
— Кого? — недоуменно вскинулся Говоров, услышав незнакомое слово…
— Не бери в голову, это я так… — отмахнулся командир, отпуская подчиненного.
Результатом этой беседы стал разговор, состоявшийся поздним вечером того же дня в кабинете с дубовыми панелями и горящей на рабочем столе лампой с зеленым абажуром.
— И что? — поднял голову комиссар, выслушав доклад. — Какие будут предложения?
Стекла очков блеснули, отразив стоящего по стойке смирно майора. — Да ты садись, или как говорят, присаживайся, — кивнул горец на стул.
Опытный разработчик прекрасно понимал, что момент весьма щекотливый. Никто не любит сложностей, а тем более с непредсказуемым результатом. А то, что игра, предложенная командиром особого подразделения, весьма и весьма опасна, было понятно с первого взгляда.
Комиссар задумался, уперев взгляд в затянутое волнистой кисеей окно. Наконец прервал молчание и решительно вынул из стоящего на зеленом сукне стола стакана толстый двухцветный карандаш:
