Наши женщины засеяли кукурузой несколько клочков земли. Она дружно взошла, вселив в нас надежду, что нашим детям не придется голодать. Однако белые люди снова начали перепахивать ее!
Пора было положить этому конец и выдворить пришельцев с нашей земли. Явившись к их главарям, я потребовал, чтобы они убрались с нашей земли, и дал им для этого время до середины следующего дня. Почти все из них ушли до срока, однако один остался и стал упрашивать не трогать его до осени: если он бросит свой урожай, семья его (довольно большая) будет голодать. Он обещал, что будет вести себя тихо, если я позволю ему собрать жатву. Доводы его звучали вполне убедительно и я согласился.
Мы возобновили свои игры и забавы, уверившись, что нас не тронут, как на то надеялся пророк. Но вскоре нам стало известно, что на Рок идет большой военачальник с войсками (генерал Гейнс). Я поспешил к пророку, который попросил дать ему немного времени, чтобы разобраться в этом деле. Рано утром он пришел ко мне и сказал, что ему было дано видение. Он узнал, что приход большого военачальника не грозит нам никакими бедами. Просто он хочет напугать нас, чтобы мы отдали свою деревню задаром. Он уверял меня, что военачальник не посмеет тронуть нас. Когда американцы заключали мир с англичанами, те потребовали (и американцы согласились на это), чтобы индейские племена, находящиеся в состоянии мира, никогда не подвергались нападениям. И если мы хотим сохранить за собой деревню, достаточно отвечать отказом на любое предложение этого военачальника.
Прибыв на место, военачальник созвал в агентстве совет. Послали за Ке-о-куком и Ва-пел-ло и они явились в сопровождении своих сторонников. Дом совета был открыт и их всех впустили внутрь. Затем на совет пригласили меня и мою партию. Вооруженные пиками и копьями, палицами и луками, словно перед сражением, мы появились у входа с военной песней на устах. Здесь я остановился, не желая входить в этот дом, - там толпились те, чье присутствие было совсем не обязательно и даже неуместно. Если совет собрали для нас, зачем на него пришли посторонние люди? Только после того, как военачальник отослал всех прочь, оставив только Ке-о-кука, Ва-пел-ло и нескольких их вождей и воинов, вошли мы в дом совета, всем своим видом показывая, что нас не удастся запугать. При нашем появлении военачальник поднялся и произнес речь. Вот что он нам сказал:
"Президент очень недоволен, что ему приходится посылать войска, чтобы выселять вас с земли, которую вы давно уже отдали Соединенным Штатам. Ваш Великий Отец уже не раз предупреждал вас через своего агента, что вы должны покинуть эти места. Он весьма огорчен, что вы не подчиняетесь его приказам. Великий Отец желает вам добра и требования его разумны и справедливы. Надеюсь, вы понимаете, что в ваших же собственных интересах освободить как можно скорее занятые вами земли и отправиться на другой берег Миссисипи".
На это я ответил ему, что никогда не продавали мы своих земель, никогда не получали за это вознаграждения и поэтому никогда не покинем свою деревню.
Разъяренный этими словами, военачальник вскочил на ноги с криком:
"А кто ты такой, Черный Ястреб, чтобы говорить так со мной? Кто ты такой?"
"Я из племени саков! Мои предки были саками и так зовут нас все другие племена!" - таков был мой ответ.
Тогда военачальник заявил:
"Ни упрашивать, ни платить вам я не намерен. Я пришел, чтобы выселить вас отсюда, даже если мне придется применить для этого силу. Даю вам два дня, чтобы убраться, и если вы не окажетесь по ту сторону Миссисипи, у меня найдется способ вас выставить".
Я ответил ему, что никогда не соглашусь покинуть свою деревню. Это мое последнее слово.
На этом совет закончился и военачальник вернулся в форт. Я снова обратился к пророку. Он рассказал, что ему было виденье, и Великий Дух повелел, чтобы дочь старого вождя Ма-та-таса взяла в руки палочку, пошла к военачальнику и сказала ему, что она дочь Ма-та-таса, который всегда был другом белых людей. Он воевал на их стороне, был ранен и всегда говорил о них только хорошее. Он никогда не говорил, что продал деревню. Белых людей очень много и они, конечно, могут отобрать у нас деревню, если захотят. Но она надеется, что они не поступят столь безжалостно. Если нам все же придется уйти, она просит лишь об одном: пусть нашим людям разрешат остаться до осени, чтобы они могли собрать урожай с полей. Женщины так тяжко трудились, чтобы вырастить немного зерна для своих детей. Если же мы уйдем, не собрав жатву, детям грозит голодная смерть.
