С тех самых пор кукуруза и бобы стали нашей главной пищей, а табак мы приспособили для курения. Табак пришелся по вкусу и белым людям и они употребляют его самым различным способом - и курят, и нюхают, и жуют.
Мы благодарны Великому Духу за все блага, которыми он одарил нас. Сам я и глотка воды не выпью без того, чтобы не вспомнить о его благодеяниях.
Позже мы устраиваем большую игру в мяч - в ней обычно принимает участие от трехсот до пятисот человек с каждой стороны. Мы играем на лошадей, ружья, одеяла и иное свое имущество. Выигравшая сторона забирает заклад и все мирно расходятся по вигвамам.
У нас также бывают скачки и так мы предаемся играм и развлечениям, пока не будет собрана вся кукуруза. Тогда мы начинаем готовиться к охоте. В это время приезжают торговцы и дают нам в долг одежду для наших семей и все необходимое для охоты. Сначала мы, правда, договариваемся с ними о ценах, по которым они будут покупать нашу пушнину и продавать нам свои товары. Мы указываем им место своей предстоящей охоты и говорим, где они должны построить свои фактории. Там мы оставляем стариков и часть кукурузы. Торговцы относятся к ним с большим почтением и всегда помогают в случае нужды. Торговцы издавна пользовались уважением у нас в народе и не было случая, чтобы хоть один из них был убит людьми нашего племени.
На охоту мы ходим обычно маленькими партиями и по завершении ее приносим шкуры в факторию и остаемся там, коротая время за картами и другими играми, почти до самого конца зимы. Затем наши юноши отправляются охотиться на бобров, кто-то идет добывать енотов и ондатр, а остальные уходят варить сахар. Все покидают факторию, предварительно договорившись о месте встречи на Миссисипи. Оттуда мы все вместе возвратимся весной в деревню.
Варка сахара всегда была для нас приятным занятием. Дичи в это время бывает много и мы живем, ни в чем не нуждаясь, и даже закатываем пиры, когда на сахароварню приходят охотники. Весной мы возвращаемся в деревню, а иногда с нами туда приходят и торговцы. Вот так мы и жили год за годом. Но увы! Те счастливые времена давно прошли.
Возвратившись весной с охоты, я с радостью узнал, что мой старый приятель, торговец из Пеории, пожаловал на Рок-Айленд. Он приплыл на лодке из Сент-Луиса, но уже не как торговец, а как наш агент. Мы были очень рады его видеть. Он рассказал нам, как едва не попал в лапы Диксону. Мой приятель пробыл у нас совсем немного времени, и, дав на прощанье несколько дельных советов, возвратился в Сент-Луис.
Летом в ответ на грабительские набеги сиу мы разослали несколько военных отрядов и им удалось убить четырнадцать человек из этого племени. В течение лета я несколько раз приходил в форт Армстронг и неизменно находил там теплый прием. Однако в деревне у нас было не все в порядке. Наши люди стали больше пить. Я попытался употребить все свое влияние, чтобы остановить пьянство, но ничего не смог поделать. Чем ближе подходили к нам поселки белых людей, тем хуже становился наш народ. Многие из нашего племени, вместо того, чтобы идти на свои старые охотничьи места, где дичь водилась в изобилии, охотились рядом с поселками белых и не сохраняли добытые меха, чтобы расплатиться с торговцами за товары, а отдавали их поселенцам в обмен на виски, так что весной их семьи возвращались в деревню чуть ли не голыми и без всяких средств к существованию.
Как раз в это время заболел и умер мой старший сын. Он всегда был хорошим и послушным сыном и уже вступал в возраст взрослого мужчины. Вскоре после этого умерла и моя младшая дочь, забавная и милая девочка. Я очень любил своих детей, и для меня их смерть была тяжелым ударом. В горе покинул я нашу шумную деревню и поставил свой вигвам на холме посреди кукурузного поля. Вигвам я обнес изгородью, а вокруг посадил кукурузу и бобы. Здесь наша семья и поселилась в полном одиночестве. Я раздал все свое имущество и жил в нищете. Единственной моей одеждой была рубаха из бизоньей кожи. Оплакивая потерянных детей, я два года покрывал черной краской лицо и постился - пил только воду и на закате дня съедал немного вареной кукурузы, надеясь таким образом умилостивить Великого Духа.
