К счастью, мы располагаем как будто специально приготовленными для нашего анализа данными, объективно обработанными и представленными в хорошо известной системе: это категории Аристотеля. Мы позволим себе, не вдаваясь в специально философскую сторону вопроса, рассмотреть эти категории просто как перечень свойств, которые греческий мыслитель считал потенциальными предикатами любого объекта и, следовательно, рассматривал как набор априорных понятий, организующих, по его мнению, опыт. Для наших целей этот источник представляет огромную ценность. <…> (Бенвенист. Категории: 106).
Итак, мы получили ответ на вопрос, который поставили в начале и который привел нас к этому результату. Какова природа отношений между категориями мысли и категориями языка? В той степени, в какой категории, выделенные Аристотелем, можно признать действительными для мышления, они оказываются транспозицией категорий языка. То, что можно сказать, ограничивает и организует то, что можно мыслить. Язык придает основную форму тем свойствам, которые разум признает за вещами. Таким образом, классификация этих предикатов показывает нам прежде всего структуру классов форм одного конкретного языка. <…> (Бенвенист. Категории: 111).
Без сомнения, не случайно современная эпистемология не пытается построить систему категорий. Плодотворнее видеть в мышлении потенциальную и динамичную силу, а не жесткие структурные рамки для опыта. Неоспоримо, что в процессе научного познания мира мысль повсюду идет одинаковыми путями, на каком бы языке ни осуществлялось описание опыта. И в этом смысле оно становится независимым, но не от языка вообще, а от той или иной языковой структуры. Так, хотя китайский образ мышления и создал столь специфические категории, как дао, инь, ян, оно от этого не утратило способности к усвоению понятий материалистической диалектики или квантовой механики, и структура китайского языка не служит при этом помехой. Никакой тип языка не может сам по себе ни благоприятствовать, ни препятствовать деятельности мышления. Прогресс мысли скорее более тесно связан со способностями людей, с общими условиями развития культуры и с устройством общества, чем с особенностями данного языка. Но возможность мышления вообще неотрывна от языковой способности, поскольку язык – это структура, несущая значение, и мыслить – значит оперировать знаками языка. <…> (Бенвенист. Категории: 114).
1. Как уточняет Э. Бенвенист идею Соссюра о произвольности знака?
2. Как связаны понятия значимость и системность, по мнению Э. Бенвениста?
3. Как вы считаете, из какой науки заимствована идея об уровневой организации языка? Почему это понятие стало одним из основополагающих в науке о языке?
4. Сравните, как формулируют цель лингвистического анализа Л. Ельмслев (с. 136) и Э. Бенвенист (с. 177). Есть ли сходства и различия? В чем они заключаются?
5. Как Э. Бенвенист определяет предел лингвистического анализа?
6. Какие отношения, по мнению Э. Бенвениста, существуют между единицами одного уровня и единицами разных уровней? Покажите это на конкретных примерах.
7. Каково значение ментальных операций разложения и соединения (интеграции), согласно Э. Бенвенисту?
8. Почему предложение, по мнению Э. Бенвениста, «не может входить составной частью в единицу более высокого уровня»? Чем оно отличается от других языковых единиц?
9. Различает ли Э. Бенвенист понятия предложение и высказывание?
10. Как решает Э. Бенвенист проблему соотношения языка и мышления? Сравните его взгляды с идеями Э. Сепира, Б.Л. Уорфа.
11. Каковы его взгляды на системность языка?
12. Чем отличаются категории мышления от категорий языка?
13. Ознакомьтесь с биографией и вкладом Э. Бенвениста в развитие лингвистики на сайтах: http://ru.wikipedia.org/wiki/Бенвенист,_Эмиль; http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitar-nye_nauki/lingvistika/BENVENIST_EMIL.html; http://web. zone.ee/run / schools.html.
