История языкознания в текстах и лицах - страница 24
Глагольные корни, как и местоименные, состоят из одного слога, и признаваемые за корни многосложные формы содержат или редупликационный слог, как jâgar, jâgr – «бодрствовать», или сросшийся с корнем предлог, как ava-dhir – «презирать», или же развились из имен, как kumâr – «играть», которое я вывожу из kumâra – «мальчик». Кроме закона односложности, санскритские глагольные корни не подлежат никаким дальнейшим ограничениям, и односложность может выступать во всевозможных формах, как в самых кратких, так и в самых распространенных, так же как и в формах средней степени. Это свободное пространство было необходимо, когда язык в пределах односложности должен был охватить все царство основных понятий. Простые гласные и согласные оказались недостаточными, необходимо было создать также и корни, где несколько согласных сливаются в нераздельное единство, выступая одновременно как простые звуки; например: stha – «стоять» есть корень, в котором давность слияния s и th подтверждается однозначными свидетельствами почти всех членов нашего семейства языков… Предположение, что уже в древнейший период языка было достаточно одного гласного, чтобы выразить глагольное понятие, доказывается тем замечательным совпадением, с каким почти все члены индоевропейского семейства языков выражают понятие «ходить» посредством корня i. <…>
При историческом изучении языков, при определении более близкой или более далекой степени родства различных языков речь идет не о том, чтобы установить внешние различия в известных частях грамматики, а о том, чтобы выяснить, не обусловлены ли эти различия общими законами и нельзя ли вскрыть те скрытые процессы, посредством которых язык от своего предполагаемого прежнего состояния пришел к своему нынешнему. Различия перестают быть различиями, как только устанавливаются законы, в силу которых то, что ранее имело определенную форму, либо должно было тем или иным образом перемениться, либо с известной свободой сохраняло прежний вид, либо на место старой формы ставило новую. Подобного рода законы, которые частично обязательны, а частично можно игнорировать, я надеюсь открыть в славянском и тем самым разрешить загадку отличия его типа склонения от типа склонения родственных ему языков (Сравнительная грамматика: 30–35).
Якоб Гримм (1785–1863)
Немецкий филолог. Опубликованные совместно с братом Вильгельмом книги по истории и грамматике немецкого языка явились стимулом к оформлению германистики и лингвистики (языкознания) в самостоятельную научную дисциплину. Основоположник мифологической школы в фольклористике («Немецкая мифология», 1875). Главный труд жизни братьев Гримм – «Немецкий словарь»; вопреки названию, это фактически сравнительно-исторический словарь всех германских языков. Авторы успели довести его только до буквы «F», завершён он был лишь в 1970-е годы. Якоб сформулировал и исследовал закон, впоследствии названный «законом Гримма», о первом германском передвижении согласных.
О происхождении языка (1851)
<…> Нет, язык не есть прирожденное человеку свойство и во всех своих проявлениях и достижениях и успехах он не может быть приравнен к крикам животных; в некоторой степени общим для них является только одно – их основа, необходимо обусловленная физической организацией сотворенного тела (Гримм: 57).
<…> Моей задачей было доказать, что язык также не мог быть результатом непосредственного откровения, как он не мог быть врожденным человеку; врожденный язык сделал бы людей животными, язык-откровение предполагал бы божественность людей. Остается только думать, что язык по своему происхождению и развитию – это человеческое приобретение, сделанное совершенно естественным образом. Ничем иным он не может быть; он – наша история, наше наследие.
