В уединенных пансионатах организации «Лебенсборн», импозантных зданиях за городом, претворялась в жизнь семейная политика СС, как ее понимал Гиммлер. То, что практиковалось здесь как пробные опыты в небольших масштабах, было задумано как модель общества для эпохи после ожидаемой «окончательной победы».
Прежде всего для шефа СС это означало приложить все усилия к тому, чтобы предотвратить аборты, число которых он оценивал в 800 000 ежегодно.
В случае идущих на аборт женщин речь шла, как он считал, большей частью о незамужних. Поэтому в гиммлеровских пансионатах «Лебенсборн» незамужние беременные должны были получить возможность инкогнито, вдали от своего места проживания, произвести на свет ребенка. Окруженные заботой так называемых «коричневых» сестер, незамужние матери проводили большую часть своей беременности и послеродовой период под защитой пансионатов. Потомство регистрировали в загсах, принадлежащих организации, не уведомляя государственные органы. Это было общественно-политическим новшеством в эпоху, когда работающих женщин при первых признаках беременности немедленно увольняли. Гиммлер, некогда верующий католик, отвергал традиционный бойкот незамужних матерей со стороны общества и Церкви. Он хотел детей, законно- или незаконнорожденных, ему было важно только, чтобы мать была «хороших кровей». «Я радуюсь каждому ребенку, каким бы образом он ни появился на свет», — признавался шеф черного ордена СС.
«Если у меня в Германии 800 000 абортов, значит, не делается ничего для привлечения к ответственности врачей, производящих аборты, и женщин, вытравивших плод».
Гиммлер, 1937 г.
Изольда Г. была типичной матерью организации «Лебенсборн». Отец ее ребенка, заместитель гауляйтера Эссена, был женат и написал о своей беде «глубокоуважаемому рейхсфюреру»: есть «другая любящая женщина», которая хочет подарить ребенка ему и «немецкому народу». Его секретарша беременна уже на третьем месяце. Гиммлер обрадовался внебрачному потомству СС и предложил принять «фройляйн Г.» в один из своих пансионатов. Сохранение тайны подразумевалось: «Хайль Гитлер! Ваш Г. Г.»
Однако в пансионатах «Лебенсборн» речь шла о большем, чем о тайных родах. Условием приема в один из родильных и детских домов были «расово чистые» родословные обоих родителей, которые должны были восходить к 1800 году. Отец ребенка, обычно член СС, личность которого скрывалась от общества, должен был доказать администрации «Лебенсборн» свое однозначно «арийское» происхождение. Прием в «Лебенсборн» означал тотальный бюрократический и идеологический контроль. «Расовое проявление» и «мировоззренческая ориентация» незамужних матерей оценивались даже после их выписки и без их ведома. Администрации пансионатов должны были всесторонне оценивать женщин в так называемых «анкетах РФ», которые как секретные документы шли прямо к рейхсфюреру (отсюда и название). Это начиналось с «желания кормить грудью» и «способности кормить грудью» и заканчивалось изучением характера. Цель состояла в том, чтобы проверить, насколько подопечные Гиммлера пригодны для запланированного «возрождения черт нордической расы» в будущем.
«Если уже сегодня государство отстраняет от продолжения рода часть народа, отягченную наследственными заболеваниями, то с другой стороны нужно поддерживать каждую жизнь хороших кровей, имеющую здоровую наследственность, и любой ценой сохранять ее».
Проспект Товарищества «Лебенсборн»
«Лебенсборн» является учреждением СС, которое поддерживает только тех матерей и детей, которые соответствуют селекции», — незадолго до конца войны писал один из компетентных врачей СС. Если продукт этой «арийской селекции» не отвечал высоким ожиданиям организации Гиммлера, то есть новорожденный имел дефекты или даже уродства, его из области защиты пансионатов немедленно передавали в общественные приюты и тем самым направляли на программу эвтаназии. Тогда дети большей частью умирали за короткое время. Таким образом оказание помощи незамужним матерям превратилось в отбор с «расовой» точки зрения, на другом конце которого стояла селекция для уничтожения.
