Но если королева Маргарита желала превратить случайные династические связи между тремя скандинавскими государствами в прочный союз, ей надо было подумать о будущем. Так как Улоф, единственный сын ее и Хокана Магнуссона, умер, она решила сделать своим преемником сына своей племянницы Эрика Померанского. Еще в 1388 г. Эрик был избран наследником норвежского престола, а в 1396 г. ему присягнули на верность Дания и Швеция. В середине лета 1397 г. в крупнейшем городе Южной Швеции — Кальмаре, неподалеку от датской границы, представители датской, шведской и норвежской знати должны были принести ему присягу и короновать его. На это торжество съехались из Швеции, Дании и Норвегии члены государственных советов всех трех стран, рыцари, епископы и прелаты.
Подробного описания того, что происходило в Кальмаре, у нас нет, но в нашем распоряжении имеется один документ, составленный, очевидно, в то время. С помощью этого документа мы можем почти полностью восстановить ход событий.
Эрик был коронован королем Дании, Швеции и Норвегии в троицын день. Присутствовавшие при этой церемонии представители всех трех государств, каждый от имени своего государства, поклялись в верности новому королю. Все это было изложено в основной грамоте, написанной на пергаменте, и скреплено печатями присутствующих. Документ этот, безусловно подлинный, рисует только внешнюю сторону событий. Он не дает возможности проникнуть во все тайные переговоры, споры, интриги, которые, несомненно, имели тогда место. Тем более интересным и даже интригующим представляется нам другой, составленный там же, документ, комментировавшийся рядом шведских и датских ученых — Палудан-Мюллером, Рюдбергом, Эрслевом, Вейбуллем, Карлссоном и многими другими. В этом документе, хранящемся в датском государственном архиве, затронут, между прочим, вопрос об общей для всех трех государств конституции, которая должна была регулировать важные государственные вопросы. Эрик Померанский должен был быть королем пожизненно, и после него все три государства должны были иметь одного общего короля и никогда не разделяться. Избирать короля предписывалось из числа прямых потомков Эрика. В случае, если бы таковых не оказалось, короля должны были выбрать «по совести, в тесном согласии друг с другом» члены государственных советов всех трех стран. Была провозглашена до известной степени единая внешняя политика: в случае если война или агрессия со стороны чужеземцев угрожала одной стране, это касалось всех трех; давались общие директивы для внешних переговоров с иностранными государствами; преступники, изгнанные из одной страны, изгонялись из всех трех, а все споры, распри и недоразумения, имевшие место до тех пор между тремя государствами, отныне считались аннулированными и никогда более не должны были возобновляться. И в то же время каждое государство сохраняло свои внутренние законы, свое право и свою форму Управления.
Это была попытка установить раз навсегда тесное политическое сотрудничество под единым руководством, иными словами, создать унию, но с сохранением политических традиций, законов и прав каждой страны. Конечно, выразить идею такой унии в простой, ясной и не допускающей кривотолков форме трудно. Не вполне удалось это и авторам документа. И тем не менее этот документ является образцом тонкой политической мысли и вообще высокой политической культуры. «Это гениальное государственное мышление, отличающееся широтой, чувством нового и умной сдержанностью», — так характеризует этот документ один из шведских историков [27].
Относительно ценности этого документа не может быть двух мнений. Но смысл его толкуется по-разному, и иногда расхождения во мнениях очень значительны. Был ли этот документ действующим актом об унии или только проектом такого акта? Чьи интересы он выражал: королевы или ее противников? [28]
Документ об унии отличается рядом поразительных особенностей. В нарушение имевшегося предписания в отношении важных законодательных актов он был написан не на пергаменте, а на бумаге. Вообще он носит характер наброска. Печати, которые в средние века играли роль нынешней подписи, стоят непосредственно на бумаге, причем буквы на них так слились, что исследователи проявили незаурядные способности, когда разбирались в этих плохо сохранившихся кусках воска. Из перечисленных в начале грамоты лиц, присутствовавших при скреплении документа, а именно — семи шведов, шести датчан и четырех норвежцев, являвшихся наиболее важными сановниками соответствующих государств, только семь шведов и трое датчан приложили свои печати; печати остальных трех датчан, а также всех норвежцев отсутствуют. По-видимому, эти представители не получили определенных полномочий от своих правительств. Более того, в грамоте сказано, что она будет переписана в шести экземплярах, на пергаменте, в таком виде, «как здесь выше написано», однако этого сделано не было. Достоверно лишь одно: здесь речь не идет о каком-то неизменном решении, о настоящем акте унии. Соглашение между тремя государствами после коронования носило временный характер; оно было в силе до смерти Эрика Померанского. Это решение так никогда и не было зафиксировано «навечно», в форме официального документа. Сохранившийся акт свидетельствует лишь о больших замыслах, о серьезных планах и переговорах.
