— Извольте спрашивать.
* * *
В понедельник я предстал пред ясные очи редактора, имея в кейсе интервью, а на плече ворону.
— Это что за грач? — спросил шеф вместо приветствия.
— Это ворона, а не грач, — смирно пояснил я.
— Я и говорю — самка ворона, грача, — безапелляционно резанул шеф.
Помня старый афоризм, что легче вырвать глаз, чем признать свою неправоту, я промолчал и присел на краешек расшатанного стула. Редактор стал читать интервью. Уже на первом вопросе-ответе его брови удивленно поползли вверх. На третьем его лицо съежилось в плаксивой гримасе смеха. Дальше он уже откровенно хохотал. Добравшись до конца, достал огромный носовой платок, вытер вспотевшие от смеха голову с потрясающей лысиной, шею и громко высморкался.
— Хоть это и не совсем то, но в номер пойдет. И кто тебе такую идею подбросил? А? Бегемота интервьюировал! Ха!
— Гиппопотама, — поправил я.
— Не вижу разницы, — вновь отрезал шеф и пробежал глазами по тексту. — Ответы хороши. Особенно этот: «Гиппопотам ответил: «Да что харч… Да разве это харч? Сторож половину продуктов своим свиньям относит».
Редактор снова рассмеялся.
— Я не вижу ничего смешного, — оборвал его я, — Это у сатириков смешно, когда льву мясо не дают. А я говорил о реальном звере.
— Ладно, не кипятись. — Шеф снова полез за своим платком.
— А что это за В. Луарда, которая «переводила»?
Я обеспокоенно взглянул на Луарду.
— Понимаете, Луарда — это она. — Я указал пальцем на ворону — Она и переводила.
— А-а-а! Ясно! — Шеф придал физиономии деликатно-постное выражение. — Понимаю. Молодая, красивая. Короче, профессиональная тайна. Так?
— Нет, не так! — Луарда мягко спланировала на стол. — Вам же сказали, что Луардой зовут меня.
Редактор ошарашенно смотрел на ворону, на меня…
— Ну ты даешь, старик! Где такую взял? Из-за «бугра»?
Он попытался схватить Луарду, Но та ловко увернулась.
— И что это за манера, хватать незнакомых дам? — возмутилась она. — Жену свою хватай!
Шеф радостно заржал и все-таки умудрился схватить ее за хвост. Я рванулся к нему и услышал два вопля: вопль восторга «Гыыы» и длиннющий монолог, в котором через слово попадалось слово «мать». Кровь бодренькими струйками стекала из пробитого Луардой указательного пальца шефа. Сама же виновница переполоха спокойно сидела на несгораемом шкафу.
— Я же говорил, что она живая!
Шеф совсем осатанел и указал мне окровавленным пальцем на дверь.
— И своего летающего вурдалака забирай!
Я тихонько притворил дверь. Луарда смиренно сидела на плече.
— До свидания! — крикнула она шефу, когда он смотрел на нас из окна своего кабинета.
Дома состоялась воспитательная беседа. Я долго втолковывал вороне о ее ошибках. Делал красивые жесты, вздыхал, закатывал глаза. Все тщетно. Она с монотонностью метронома долбила кусок колбасы. Наконец я устал.
— Ты хоть что-нибудь поняла? — устало спросил я, переходя на более демократичное «ты».
— А ты? — Ворона оставила свою колбасу. — Ты-то сам понял?
— Что?
— О, боги! О, небеса! — Она взвилась под потолок и оттуда продолжала: — Ты ничего не понял! Тебя не удивила говорящая ворона? Да где же твое чувство сенсации, журналист!? — Ворона приземлилась на диван рядом со мною. — Хорошо. Я вижу, что людей не исправишь. — Она тяжело вздохнула. — Какой-то ваш древний сказал, что деградация человека начинается с потери им фантазии. Где твое воображение, человек? Ты уже не строишь воздушных замков. Ты слишком практичен для такого пустого дела. Потеряв игру, ты потерял Мечту. Почему ты один? Молчишь? Молчи. А я скажу. Ты потерял чувство прекрасного, человек. Мальчишкой тебя манили океанские просторы и дали. Ты рвался вперед, желая перевернуть и покорить мир. Ты писал стихи и ждал любовь. Любовь вечную и безрассудную. Ты горел на работе и бредил своим Делом. Все, все в мире казалось тебе доступным. Ты шутя разбивал преграды, о которые сегодня в кровь разбиваешь кулаки. Ты мечтал и ждал своего звездного часа. А теперь?! А теперь?!!! Ты мертв, человек! О, нет! Ты еще дышишь, еще стучишь на машинке, отрабатывая получку. Ты еще смотришь в небо. Но смотришь для того, чтобы знать — надевать плащ или нет. Ты еще смотришь на женщин в уличной суете. Но ищешь среди них не единственную и неповторимую, а служанку, которая приведет в порядок твою берлогу, будет стирать твои рубашки и растить твоих же детей! Опомнись, человек! Ты еще не стар, еще в здравом уме и трезвой памяти. Оглянись же и запомни, что творится вокруг тебя. Тысячи одиноких ждут тебя, миллионы жаждущих сердец просят у тебя подтверждения твоего таланта. И все они просят о помощи. И если не ты, то кто же тогда?! Если не ты, то кто же?!
