— У тебя голова, будто с дерева упал.
Пит поправил волосы.
— Да, как выбежим наружу, надо не забыть отряхнуться, привести себя в порядок. И еще. Нужно, чтобы вид у нас был совсем невинный, чтобы никому и в голову не пришло нас в чем-то подозревать. — Он нахмурил брови, рассеянно вытаскивая из волос опавшие листья и кусочки коры. Но вот лицо его прояснилось, он хохотнул: — Прекрасно.
— Что?
— Лучшего алиби не придумаешь. Пока не скажу, будет тебе сюрприз. Можешь мне довериться.
— Я от тебя только это и слышу, — проворчал Том.
— Хоть раз я тебя подвел?
— Мы не сто лет знакомы, тем более на такое дело я с тобой еще но ходил.
— Вот и сходим, познаем прелесть новизны. Теперь слушай. — Голос Пита снова зазвучал по-деловому: — Сейчас вернемся в музей и прикинем, где там лучше спрятаться. Пошли.
— Едва ли у нас будет большой выбор.
— Что ты во всем ищешь только минусы? Ясно, лучше укрыться как можно ближе к галерее черноногих, но давай внимательно осмотрим весь музей. Глядим в оба и наматываем на ус. Мы же не хотим в решающую минуту наткнуться на охранника, верно? А потом перекусим в кафетерии и на улице обменяемся впечатлениями. Идет?
Том кивнул, и они вошли в музей. Народу было много, даже для субботы, и вместе с толпой ребята поднялись по лестнице в одну из выставочных галерей.
Табличка гласила:
С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ:
ИСКУССТВО ДОКОЛУМБОВА ПЕРИОДА
ВРЕМЕННАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ ИЗ МЕКСИКИ
— Давай заодно посмотрим, что тут за чудеса, — предложил Пит, проталкиваясь локтями сквозь толпу. Том двигался следом.
Вдоль стен и в центре небольшого зала на подставках стояли прозрачные футляры из плотного стекла, в них были выставлены мелкие, не больше кулака Тома, резные украшения и фигурки. Но…
— Ого! — Он так прижался носом к стеклу, что на нем появилось пятно влаги. — Это все чистое золото!
Том не мог оторвать глаз от экспонатов. Но вот стоявший сзади посетитель толкнул его, и пришлось отойти.
Выбравшись из людского водоворота, они пошли по другим галереям, глядя в оба и наматывая на ус, как сказал Пит. По лицу Пита было ясно: он напряженно думает. Тому стало не по себе. Если Пит впадал в задумчивость, жди новых сложностей.
— Нам повезло, что сейчас эта выставка, — наконец изрек Пит.
Том замер на месте прямо в центре вестибюля.
— Ты что, Пит? Неужели решишься на такое?
— Вот псих! — И Пит дал ему подзатыльник. — Ты за кого меня принимаешь? За уголовника? Опасность — да, пожалуйста. Злодеяние — никогда. Дурачок, я просто подумал, охранникам из-за этой выставки знаешь как придется попыхтеть? Ведь здесь целое состояние. Да еще все экспонаты маленькие. Не то что слиток серебра — читал недавно в газете? — его четверо не смогли унести. Попомни мои слова, все внимание будет на этой верхней галерее. Никто и не подумает горевать из-за какой-то пропылившейся индейской укладки, которая и цента не стоит!
— Большое спасибо! — Том тоже отвесил приятелю подзатыльник, и они зашагали по коридору к кафетерию, набрали там пакетиков с хрустящей картошкой и лимонада, вытащили все это на улицу и удобно устроились на лужайке, возле дерева. Место открытое, можно не бояться, что кто-то подкрадется и подслушает их разговор.
— Ну? — спросил Пит.
— Вот тебе и «ну»! Не нашел я, где спрятаться. В фильмах всегда бывает комнатка уборщика или большой шкаф. А тут ничего такого нет, по крайней мере на виду, куда можно хоть как-то подобраться. Этот музей слишком современный, вот в чем беда. И еще, Пит, я не в восторге, что придется ночью идти по мраморному полу вестибюля. Слышал, как отдается звук шагов? Лучше прямо сразу объявить: «Мы идем!»
— Согласен с тобой целиком и полностью.
— Согласен?
— В таком случае остается сама галерея черноногих.
— Уж там точно не спрячешься.
— Очень даже спрячешься. В двух местах. Можно нарядиться под индейских воинов и стать рядом с восковыми фигурами или спрятаться в типи.
— Здорово мы будем выглядеть, если побежим по Второй авеню в штанах из оленьей кожи, с бусами на шее, не говоря уж о военной раскраске.
— Точно. Значит, остается типи.
— Но там не спрячешься, Пит. Нас сразу заметят. Охранник заглянет туда первым делом.
