»[29].
Правильно, всё было так, но разве в другие царствования «бабьего века» дела вели иначе?.. Если отрешиться от внешних проявлений, и понять наше прошлое не как историю деяний, поступков и страданий отдельных лиц, а как эволюционный процесс развития сообществ и государств — то есть, если отжать слёзы, чтó получим в «сухом остатке»? Получим достаточно простую схему особенного пути России: оказавшись на обочине прогресса, отстав от всех соседей, она совершает могучий рывок, выходит на передовые позиции, а потом… потом начинает жить, как все, и даже продолжая развиваться на заделе, созданном рывком, снова отстаёт от соседей, пока, фактически развалившись, не совершает очередного рывка!
И весь период застоя руководящая «элита» всего лишь отбывает свой срок, используя власть в своих интересах.
О том, как жилось людям и служилось чиновникам при следующей власти, в правление Анны Леопольдовны, регентши при младенце-сыне Иване Антоновиче, можно только гадать. Внучка Ивана V от его другой дочери, Екатерины, она заняла трон в октябре 1740 года, но только и успела, что перетасовать министров и ввязаться в очередную войну со Швецией (та намеревалась вернуть завоёванную Петром часть Финляндии). В ноябре 1741 года Елизавета, дочь Петра I, её уже и свергла.
Приведшие Елизавету к власти дворяне ограничились ликвидацией господства немцев при дворе, в гвардии и в политике, да ещё подправили декорации: возвратили Сенату его первенствующее значение, восстановили петровский прокурорский надзор и созданную им организацию муниципального управления. Этими внешними переменами всё и ограничилось. Как меланхолично замечено в книге «Государи дома Романовых»: «в исправленные старые мехи не влили нового вина…»
А. С. Пушкин, кажется, обрисовал сразу всю эпоху «бабьего царства»:
«Ничтожные наследники северного исполина [Петра I], изумлённые блеском его величия, с суеверной точностию подражали ему во всём, что только не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия правительства были выше собственной его образованности, и добро производилось ненарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе»[30].
Затем Пушкин делает замечательную сноску: «Доказательства тому — царствование безграмотной Екатерины I, кровавого злодея Бирона и сладострастной Елисаветы».
Администрация Елизаветы яркими людьми не блистала. В центре проявили себя лишь братья П. И. и И. И. Шуваловы и А. П. Бестужев-Рюмин; в губерниях — только два старых петровских сподвижника: знаменитый устроитель Оренбургского края И. И. Неплюев да сибирский губернатор Л. Я. Соймонов. Больше некого назвать в сером море безличных областных правителей. Хотя слово «бюрократия» не было занесено ещё в Россию, это время воистину было временем бюрократов и взяточников.
БЮРОКРАТИЗМ: ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ
— Государыня Елизавета Петровна, — сказал съехавшимся во дворец придворным генерал-полицмейстер А. Д. Татищев, — чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из внутренних губерний о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать средство к пресечению сего зла: средство это у меня в кармане.
— Какое? — вопросили его.
— Вот оно, — отвечал Татищев, вынимая из кармана новые знаки для клеймения. — Теперь, если преступники и будут бегать, так легко их ловить.
— Но, — возразил ему один присутствовавший, — бывают случаи, когда иногда невинный получает наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?
— Весьма удобным, — отвечал Татищев с улыбкою, — стоит только к словам «вор» прибавить ещё на лице две литеры «не».
Администрация и судопроизводство находились в расстроенном состоянии. Крестьяне на тиранство помещиков, неправосудие воевод и чиновников отвечали восстаниями, беспрерывными побегами и участием в разбойничьих шайках. На Волге шайки, иногда очень многочисленные, имели на своих лодках пушки, нападали на караваны судов и даже вступали в открытый бой с военными отрядами. Между тем в уголовном законодательстве была отменена смертная казнь.
Рухнула система подготовки дворян к воинской службе. Теперь родители записывали своих детишек в полки капралами, унтер-офицерами и сержантами, а затем держали их при себе до совершеннолетия; старшинство же службы и производство в чины считалось со дня записи. Позже (при Екатерине II) встречались просто смешные случаи. Так, сына А. И. Бибикова записали в гвардию двухлетним младенцем, а в девять лет он был уже произведён в офицеры.
