* * *
Так закончилась трехнедельная Галицийская битва, по прежним понятиям целая кампания. 45 пехотных и 11 кавалерийских дивизий австро-германцев потерпели поражение при столкновении с 47 пехотными и 24,5 конными русскими дивизиями. Урон австрийцев составил 326000 человек без корпуса Войерша. Корпус Войерша лишился до 10000 человек, так что урон неприятеля даже по его, сильно приуменьшенным, сведениям, доходит до 336000 человек. В наших армиях Юго-Западного фронта убыло 233000 человек. В том числе до 44000 пленными, одно знамя и 94 орудия. Особенно тяжелые потери понесла 4-я армия. В Гренадерском корпусе урон доходил до 75 процентов всего состава, в XVI – превысил половину, в гвардии – до 40 процентов, а во всей 4-й армии – 35 процентов. Нами было взято до 120000 пленных, 8 знамен, 640 орудий[187] и 220 пулеметов.
Принимая во внимание стратегическую несостоятельность обоих главнокомандовавших (Н. И. Иванова и эрцгерцога Фридриха), мы можем видеть, что все грандиозное сражение было стратегическим единоборством их способных начальников штаба и фактических вдохновителей дела – генерала Алексеева и генерала Конрада. Генерал Алексеев – глазомер без быстроты и натиска. Генерал Конрад – быстрота и натиск без глазомера. Поскольку глазомер является первым качеством военачальника, мы должны отдать предпочтение водительству генерала Алексеева.
Задача Алексеева была огромной и тяжелой. Он начал операцию с руками, связанными абсурдным стратегическим развертыванием. Трагичность его положения усугублялась еще тем, что старшие его сослуживцы и начальники по Киевскому военному округу генералы Иванов и Рузский, в руках которых как раз и сосредоточился весь командный аппарат Юго-Западного фронта, проявили полное отсутствие стратегического кругозора и стратегического чутья. По своему положению начальника штаба генерал Алексеев мог только советовать и уговаривать, но он не мог самостоятельно приказывать. Впрочем, обладай он более твердым характером, ему удалось бы склонить на свою сторону инертного Иванова и заставить 3-ю армию двинуться в тыл Ауффенбергу вместо абсурдного наступления на никому ненужный Львов, таким образом, генералу Алексееву приходилось одновременно выправлять промахи Ю. Данилова, преодолевать инерцию Иванова, злую волю Рузского и В. Драгомирова и в то же время бороться с искусным, энергичным и предприимчивым Конрадом. Препятствия были бы трудноодолимыми и для Наполеона.
Главной ошибкой генерала Алексеева – главным пороком стратегической мысли Юго-Западного фронта – было то, что он считал Люблин и Городок двумя отдельными сражениями, а не одной общей операцией. Благодаря этому заблуждению важнейшая стратегическая роль 5-й армии не была им замечена и осталась неиспользованной. А роль эта была – связать Люблинское и Городокское сражения в единую Галицийскую битву решительным ударом от Томашова на Раву Русскую и дальше – в тыл IV и III австро-венгерских армий. Удар этот мог вывести из строя Австро-Венгрию.
5-я армия была на важнейшем направлении Галицийской битвы, но этого на замечали генералы Иванов и Алексеев, для которых не существовало Галицийской битвы, а было два отдельных сражения. 5-я армия находилась для них между полями этих сражений (тогда как она находилась как раз в середине поля сражения единой Галицийской битвы). Штаб Юго-Западного фронта и разменял 5-ю армию на мелочи, направив два ее корпуса на Люблинское поле сражения и согласившись на движение двух других на поле Городокского сражения. Движение XXV и XIX корпусов никакой роли в поражении Данкля не сыграло: корпуса эти были остановлены самим генералом Алексеевым и способствовали лишь образованию столпотворения частей, обозов и парков в районе Горай – Фрамполь.
Движение V и XVII корпусов на сообщения Ауффенберга сыграло решительную роль в Городокском сражении, заставив неприятеля прервать бой и отступить. Но насколько решительнее была бы победа в случае цельного удара всей 5-й армии в тыл врага!
Штаб Юго-Западного фронта не дал образцов выше хорошей посредственности. Галицийская победа при всем громадном своем стратегическом значении получилась тусклой и вымученной – в противоположность ослепительному и оглушительному (хоть и не имевшему стратегического значения) нашему разгрому в Восточной Пруссии.
