– Точнее, дичь, на которую хотят поохотиться лорды Гранбретани? – Его глубокий голос звучал сейчас совершенно безучастно.
Даже слова, которые он выговаривал, казались ему не более чем странными звуками. Он перевел взгляд, до того обращенный внутрь себя, на девушку, без особенного интереса отметив красоту ее сложения и длинные светлые волосы. И то, как она вздрогнула под его взглядом.
– Я ничего не знаю, милорд, – только то, что должна исполнять все твои желания.
Хоукмун вяло кивнул, оглядывая комнату.
– Наверное, меня готовят к какой-то пытке или публичной казни, – сказал он сам себе.
Здесь не было окон, но по затхлости воздуха Хоукмун определил, что по-прежнему находится под землей, вероятно, где-то в тюремных катакомбах. Время он отсчитывал по лампам – кажется, их заправляли раз в день. Прошло примерно две недели, прежде чем в его темнице снова появился Волк.
Дверь распахнули без всяких церемоний, и вошел рослый человек, затянутый с ног до головы в черную кожу, с длинным мечом в черных кожаных ножнах (и с черной рукоятью). Черная маска волка закрывала его голову целиком. Из-под нее зазвучал глубокий мелодичный голос, который узник едва расслышал тогда сквозь забытье:
– Что ж, похоже, наш пленник снова здоров духом и телом.
Рабыни поклонились и отступили. Хоукмун одним махом вскочил с кровати, с которой почти не вставал всё это время с самого первого дня.
– Прекрасно. Ты здоров, герцог Кёльнский?
– Да, – без выражения отозвался тот.
Он непринужденно зевнул и, решив, что в ногах правды нет, снова лег.
– Полагаю, ты узнал меня, – проговорил Волк с ноткой нетерпения в голосе.
– Нет.
– И даже не догадался?
Хоукмун не ответил.
Волк прошелся по комнате и остановился у стола, на котором возвышалась хрустальная ваза с фруктами. Затянутой в перчатку рукой он взял гранат и поднес к маске, словно изучая плод.
– А ты точно здоров, милорд?
– Мне кажется, да, – ответил Хоукмун. – Меня не покидает ощущение благополучия. Все мои потребности удовлетворяются по твоему, как я понимаю, приказу. И теперь, я полагаю, ты намерен отправить меня на казнь?
– И это нисколько тебя не тревожит?
Хоукмун пожал плечами.
– Рано или поздно всё закончится.
– Это может растянуться на целую жизнь. Мы, гранбретанцы, изобретательны.
– Жизнь – это не так уж и долго.
– В этот раз, как иногда бывает, – Волк перебросил гранат из руки в руку, – мы думали, не избавить ли тебя от неудобств.
На лице Хоукмуна не отразилось никаких чувств.
– Ты поразительно владеешь собой, милорд, – продолжал Волк. – И это странно, ведь ты до сих пор жив только из прихоти твоих врагов, тех самых, что казнили твоего отца столь позорной казнью.
Хоукмун чуть нахмурился, словно что-то припоминая.
– Это я помню, – проговорил он отстраненно. – Мой отец. Старый герцог.
Волк швырнул гранат на пол и поднял маску. Под ней оказалось красивое лицо с черной бородкой.
– Так это я, барон Мелиадус Кройденский, убил его. – На полных губах барона играла выжидательная улыбка.
– Барон Мелиадус?.. А… Убил его?
– Мужество совершенно покинуло тебя, милорд, – пробормотал барон Мелиадус. – Или же ты пытаешься провести нас в надежде, что тебе выпадет еще один шанс нас предать?
– Я устал. – Хоукмун поджал губы.
В глазах Мелиадуса читалось недоумение и почти что гнев.
– Я убил твоего отца!
– Да, ты говорил.
– Ладно! – Мелиадус в негодовании шагнул к двери, затем снова повернулся лицом к пленнику. – Я пришел сюда не для этого. Хотя весьма странно, что ты не выказываешь ни ненависти, ни желания отомстить.
Хоукмун уже порядочно заскучал и желал лишь, чтобы Мелиадус оставил его в покое. Исходившее от барона напряжение и эти реплики, без малого истеричные, раздражали его, как жужжанье комара раздражает человека, который хочет спать.
– Я ничего не чувствую, – ответил узник в надежде, что это вполне удовлетворит незваного гостя.
– В тебе не осталось силы духа! – сердито воскликнул Мелиадус. – Ни капли! Поражение и плен лишили тебя всего!
– Может быть. А сейчас я устал…
– Я хочу предложить тебе вернуть твои земли, – продолжал барон. – Совершенно самостоятельное правление в границах нашей Империи. Больше, чем мы когда-либо предлагали завоеванным территориям.
