Сословный строй Средневековья подвергался осуждению прежде всего с точки зрения «естественных», прирожденных прав любого человека — его свободы и его равенства. Поэтому все группировки и все течения французского Просвещения, невзирая на свои различия, единодушно требовали прежде всего всесторонних преобразований в интересах благосостояния масс, установления личной свободы человека и его гражданских прав.
В эту эпоху далеко за пределами Франции стали широко известными сочинения таких мыслителей, как Вольтер и Монтескье, Дидро и Д'Аламбер, Ж.-Ж. Руссо и др. Идеи французского Просвещения обладали огромной притягательной силой и с удивительной быстротой проникали во все углы континента.
Растущее крестьянское движение против дворян-эксплуататоров превращало напряженную обстановку всеохватывающей ритики в обстановку, чреватую революционным взрывом. Во Франции в конце концов так и случилось. Однако в более отсталых странах, где феодализм имел еще твердуюопору, наиболее дальновидные государственные деятели стали стремиться к укреплению основ абсолютной монархии путем ликвидации наиболее отживших и устаревших атрибутов средневекового монархического строя. В рядах французских просветителей они нащупали вскоре целое звено из наиболее умеренных деятелей, готовых пойти на своего рода компромисс.
«Наказ» Уложенной комиссии. Объективная необходимость преобразований, отвечающих «духу времени», была осознана Екатериной II как задача не только практическая, но и теоретическая. Именно поэтому царствующая особа, еще в молодости почитывавшая Ш. Л. Монтескье, вновь берется за проработку трудов Монтескье, Д'Аламбера, Ч. Беккария, Вольтера, Я. Ф. Бильфельда и других, а с некоторыми из них даже вступает в переписку (Вольтер, Д'Аламбер, Дидро). В конечном счете система взглядов императрицы нашла отражение в «Наказе» Уложенной комиссии, работа над которым заняла у нее около двух лет. Это объемистый труд из 20 глав, поделенных на 526 статей, раскрывающий принципы организации государства и роль государственных механизмов, основы правовой политики и законодательства, судопроизводства, уголовного права, а также основы общественной структуры и сословной политики. Автор «Наказа» не скрывает, что на 90 % текст его основан на «Духе законов» Ш. Л. Монтескье и работе Ч. Беккария «О преступлениях и наказаниях». Однако это не помешало автору провести в «Наказе» свою политико-правовую концепцию, существенно деформировав при этом идеи французского Просвещения.
Приспособление революционизирующих идей Просвещения шло главным образом в русле теоретического обоснования монархического государства как способа самоорганизации общества. Издержки такого приспособления сводятся к тому, что Екатерина II полностью игнорировала просветительскую теорию «естественного права» и тесно связанную с ней теорию происхождения государства как акта «общественного договора» о разделении функций между членами сообщества (одним предназначена функция производительного труда, другим — функция управления и защиты общества от врага и т. п.). Отказ этот был молчаливо мотивирован тем, что монарх-самодержец (ив его лице государство) не может иметь какие-либо обязанности перед своими подданными (ибо взаимные обязательства государства и подданных могут быть воплощены в жизнь только в свободном, гражданском обществе, а не в обществе, где более 90 % населения скованы крепостным правом).
Тем не менее теоретическое осмысление предназначения государственной машины как средства самоорганизации общества было объективно необходимым даже для феодально-крепостнического государства. По мысли императрицы, лучший способ самоорганизации общества — это разработка идеальной системы законов. «Правильно» составленные законы — гарантия четко действующего государства, делающего достижимым «блаженство каждого и всех». Отсюда решающая роль не просто монарха, а «просвещенного монарха», способного одарить общество «правильными законами», отсюда и идея «просвещенного абсолютизма» с его теорией «общего блага» как цели самоорганизации общества.
