отрицанию принципа Первопричины.
Абсолютное потому лишь и является Абсолютным, что в отличие от
относительных вещей оно есть причина самого себя. Только при наличии такой
Первопричины становится понятной каузальность мироздания.
Следует подчеркнуть, что, когда мы говорим о Первопричине, или Начале,
речь идет не о хронологической причинности, или начале во времени, а о
причинности, уходящей корнями в самую суть явлений. В данном случае
Первопричина есть ось, на которой держится мировой процесс и которая
связывает все его звенья. Без этой основы Вселенная утратила бы свое
единство и превратилась бы в гегелевскую "дурную бесконечность".
x x x
О причине мы можем в какой-то степени судить и по ее следствиям. А
Вселенная, как она открывается глазам современной науки, заставляет
задуматься о своем происхождении.
В непостижимой по своей необъятности бездне Вселенной текут, подчиняясь
точным математическим законам, несметные миры. Гигантские солнца и вереницы
планет совершают свой предначертанный путь. Каждый из этих миров - подлинное
чудо... И куда бы ни взглянул человек: на космический круговорот небесных
тел или на загадочный полет электронов, на закономерности химических
процессов или на жизнь крошечной инфузории - всюду он видит печать Разума. И
конечно, больше всего заслуживает удивления он сам. Поэтому правы те, кто
утверждает, что чем больше мы познаем природу и уясняем себе ее сложность,
тем больше она требует объяснения. Простое каменное рубило может быть
произведением человека и может оказаться случайной "игрой природы", но
совершенное электронное устройство уже немыслимо без своего творца.
Подобное познается подобным. Если разум в состоянии открывать
закономерности в природе, не означает ли это, что в своих основаниях она
причастна Разуму и, следовательно, Духу?
Еще двести лет назад Ж. Ж. Руссо писал: "Ум путается и теряется в этой
бесконечности отношений, из которых ни одно не запуталось и не потерялось в
массе. Сколько нужно абсурдных предположений, чтобы выводить всю эту
гармонию из слепого механизма материи, случайно приводимой в движение!
Напрасно те, которые отрицают единство замысла, обнаруживающегося в
отношениях всех частей этого великого целого, прикрывают свои нелепости
абстракциями, координациями, общими принципами, всякими эмблематическими
терминами; сколько бы они ни старались, я не могу постичь систему существ,
подчиненных столь незыблемому порядку. Я не в силах верить... чтобы слепая
случайность могла произвести разумные существа, чтобы немыслящее могло
произвести существа, одаренные мышлением" /17/.
Прошли века, совершилось множество открытий и переворотов в науке. И
тем не менее эти слова философа не утратили силы, о чем свидетельствует хотя
бы известное признание Эйнштейна: "Моя религия - это глубоко
прочувствованная уверенность в существовании Высшего Разума, который
открывается нам в доступном познанию мире" /18/.
Многим естествоиспытателям хорошо известно это чувство и эта
уверенность, в силу которых они могут говорить, что наука есть их путь к
религии. По словам Чарлза Дарвина, то, что мир покоится на закономерностях,
можно считать свидетельством о его Творце /19/. Альфред Уоллес, одновременно
с Дарвином создавший теорию отбора, писал: "Вселенная, даже в ее чисто
физическом и неорганическом состоянии, представляется теперь настолько
подавляюще сложным организмом, что внушает большинству умов мысль о
существовании некоей Разумной Силы, всюду проникающей и поддерживающей ее"
/20/.
Современный американский астроном Харлоу Шепли, перечисляя важнейшие
сущности, из которых складывается мироздание - пространство, время, материю
и энергию, - указывает на некую пятую. "Едва ли можно сомневаться, - говорит
он, - что она существует... Мы могли бы назвать ее Направлением, Формой,
Силой, Всемогущей волей или Сознанием. Но в любом случае это должно быть
