Влияние «Vlaamsch Verbond», каким бы свирепым оно ни было, где-то в большей, где-то в меньшей степени, в начале сороковых годов, оставалось ограниченным, несмотря на все усилия пламенного проповедника, стоявшего во главе. Эта группа, даже в своем маленьком регионе, так и не приобрела настоящей известности (неприятной)… вплоть до «чистки» 1944 года, в ходе которой она послужила, естественно, легкой мишенью. Парадоксально, но деятельность этой организации, представлявшей собой крошечную сеть (однако, не лишенную символической важности), во время оккупации максимально развернулась в регионе Лилля-Рубе-Туркуана, который оказался более восприимчивым к такого рода пропаганде, чем сама область нидерландского языка в Дюнкерке и Касселе. В Лилле и его окрестностях выплаты членских взносов и подписка составляли, тем не менее, примерно несколько тысяч человек; многие сочувствующие данной организации довоенного времени, обеспокоенные прогерманской направленностью, которую приняли ее лидеры, поспешили от нее отвернуться. Аббат превратился (по старой своей привычке) в «многофункционального деятеля», писавшего в своей газете и для других издателей под несколькими различными псевдонимами; он сам написал, прикрывшись одним из своих псевдонимов, рецензию на свои собственные книги, в которой галантно упрекал самого себя в избытке терпимости… Примечательный факт — сторонники движения, та самая горстка людей, были далеки от того, чтобы питать глубокую и настоящую симпатию к нацизму, даже если они и выражали ее так глупо, как того требовали их интересы. На самом деле они оставались католиками и консерваторами, наполовину подверженными влиянию Морра. Их настоящая идеология имела мало общего с идеологией Гитлера.
В период после освобождения от нацистов эту интеллектуальную и политическую команду ждала довольно жестокая расправа, поскольку она, как и множество других, попала в западню, расставленную историей. После нескольких лет тюремного заключения Гантуа в 1949 и 1954 годах публикует под псевдонимами (опять!) разные книги, в которых он отныне предстает сторонником европейского федерализма и упорным регионалистом. Учитывая его жизненный путь и его изначальные успехи, после которых он «оступился на ровном месте», этот двойной выбор представляется достаточно разумной уловкой.
Гораздо более тяжелыми оказались судьбы некоторых из руководителей крошечной «Лиги прав Севера», родившейся в результате отделения[61] от Гантуа в конце 1943 года; эта «мятежная группировка» была ультраколлаборационистской, во многом превосходя в своей правой направленности (но стоит ли говорить о правой направленности в данном случае?) удивительного аббата из «Vlaamsch Verbond»; главой этой Лиги Севера был доктор Пьер К., «фанатичный расист», считавший себя немцем, Перепрыгнув через промежуточный этап (ставший бесполезным) фламандского языка, чтобы телом и душой привязаться к тевтонскому языку! Пьер К. был персонажем в духе Брейгеля, но брейгелевский дух у него был катастрофически поражен крайним нацизмом. «Моложавый, задиристый, вспыльчивый, неорганизованный…чистой воды нацист!» Он пытался, без особого успеха, вести вербовку в войска СС. Его приговорили к смерти и расстреляли в июле 1946 года, также как и двух других лидеров его группки, Пьера М., ветерана Восточного фронта, казненного в августе 1946 года, и Антуана С., ответственного за вербовку, расстрелянного в Лилльской крепости в июне 1947 года за участие в некой «бригаде Ангелов» (sic)[62]. Эти трое ни в коем случае не были ангелами, как раз наоборот, но финальный «счет» — три расстрела — кажется тем не менее a posteriori несколько чрезмерным, особенно в глазах «мягкосердечных», каковыми мы в действительности стали, оправдывая название, со времени «бадинтеровской» отмены смертной казни[63].
К великому счастью, судьба «Zuid Vlaamsch Jeugd», регионалистской молодежной организации, сложилась не так печально. Ее члены должны были в обязательном порядке быть «местного» происхождения, то есть родиться к северу от Соммы, и юноши назывались там «львятами», а девушки — «чайками». Странное сочетание… Сначала они собрались в Лилле (1943), их объединяющим кличем было «
