Здесь я должен хорошенько подумать. Другие обвинять не станут, но целую вечность мне придется жить с собственной совестью. А что есть жизнь? Всего несколько лет несчастий. Еще несколько лет лишений, страданий, непонимания, и тогда, если только я сделаю все, что в моих силах, моя совесть будет спокойна. Навеки.
— Досточтимый Господин, — ответил я, — вы поставили меня перед выбором. Мое служение продлится столько, сколько выдержит тело. Сейчас же оно просто сильно надломлено, — добавил я.
Лица собравшихся осветили радостные улыбки одобрения. Ша-лу громко замурлыкал и с игривой лаской куснул меня за палец.
— Твое земное тело, как ты и говоришь, из-за перенесенных страданий находится в плачевном состоянии, — сказал Преосвященный. — Прежде чем ты примешь окончательное решение, мы должны сказать тебе следующее. На земле Англии мы обнаружили тело, хозяин которого страстно желает его покинуть. Его аура по основным аспектам гармонирует с твоей. Впоследствии, если этого потребуют обстоятельства, ты сможешь перебраться в его тело.
От ужаса я чуть не упал с постели. Мне перебираться в другое тело? Мой Наставник рассмеялся:
— Ну вот, Лобсанг, где же вся твоя подготовка? Ведь это всего лишь смена одежды. А по прошествии семи лет это тело полностью станет твоим, от первой до последней молекулы твоим, даже с точно такими же шрамами, к которым ты так привязан. Поначалу тебе будет немного не по себе, как если бы ты впервые надел западную одежду. Я сам хорошо это помню, Лобсанг.
И снова вмешался Преосвященный.
— Тебе предоставлен выбор, мой Лобсанг. С чистой совестью ты теперь же можешь покинуть свое тело и остаться здесь. Но если ты вернешься на Землю, знай, что время смены телесной оболочки еще не пришло. Прежде чем ты что-либо решишь, я скажу тебе, что ты вернешься к лишениям, непониманию, неверию и даже ненависти, ибо существуют силы зла, которые стремятся воспрепятствовать всему доброму, что связано с эволюцией человека. И тебе придется противостоять этим силам зла.
— Я принял решение, — ответил я. — Вы предоставили мне возможность выбора. Я пойду дальше, пока мое задание не будет выполнено, и если мне придется сменить тело, что ж, так тому и быть.
На меня навалилась тяжкая дремота. Несмотря на все усилия, глаза закрылись сами собой. Образ померк, и я впал в глубокое забытье.
Мир, казалось, завертелся волчком. В ушах стоял шум и неясное бормотание голосов. Непонятным для меня образом я почувствовал, что связан по рукам и ногам. Может быть, я снова нахожусь в тюрьме? Может, меня опять захватили японцы? Не было ли мое путешествие через всю Россию всего лишь сном, действительно ли я побывал в «Стране Золотого Света»?
— Он приходит в себя, — произнес грубый голос. — Эй! ОЧНИСЬ! — рявкнул мне кто-то в ухо. Я сонно открыл изболевшиеся глаза. Какая-то русская женщина хмуро вглядывалась мне в лицо. Стоящая рядом с ней толстая докторша окинула равнодушным взглядом палату. Палату? Со мной в палате лежало еще человек сорок-пятьдесят. Потом на меня обрушилась боль. Все мое тело ожило в бешеном полыхании боли. Тяжело было дышать. Я не мог и пошевелиться.
— О, он выкарабкается, — сказала докторша с каменным лицом, после чего они с сестрой повернулись и ушли. А я остался лежать, короткими толчками переводя дух из-за боли в левом боку. О болеутоляющих лекарствах здесь не было и речи. Здесь человек либо выживал, либо умирал, предоставленный самому себе, не ожидая и не получая ни сочувствия, ни облегчения страданий.
Тяжелыми шагами, от которых сотрясалась кровать, подходили дюжие медсестры. Каждое утро их грубые пальцы срывали перевязки и заменяли их новыми. Что до прочих житейских нужд, то здесь человек полностью зависел от помощи ходячих больных и от их доброй воли.
Я пролежал там две недели, почти совершенно забытый медсестрами и врачами, получая посильную помощь от других больных и терпя адские муки, когда они не могли позаботиться о моих нуждах. В конце второй недели снова появилась докторша с каменным лицом в сопровождении толстухи медсестры. Они безжалостно сорвали гипс с моей левой руки и левой ноги. Я никогда прежде не видел, чтобы так обращались с больными, а когда стало ясно, что я вот-вот упаду, дюжая медсестра поддержала меня, схватив именно за поврежденную левую руку.
