— Заходите, — произнесла она слабым голосом. — Тендаи… И ты, Бен… Вы почти уже члены нашей семьи.
— Этот противный лысый человек обидел тебя? — опять крикнула Мартина. — Я… я прямо не знаю, что бы ему сделала! Что он тебе наговорил?
Миссис Томас недовольно взглянула на внучку, голос у нее немного окреп.
— Мартина, — сказала она, — я уже не один раз говорила тебе, что не надо судить о людях только по первому мимолетному впечатлению. Или по настроению… — Она замолчала, взяла бумаги со стола, некоторое время молча смотрела на них. — Хотя в данном случае… — Голос уже звучал почти как обычно. — В данном случае, боюсь, ты почти права.
Снова наступила пауза. Задумчивый, внимательный взгляд миссис Томас устремился в окно: она словно пыталась запечатлеть и задержать на сетчатке глаза мирную картину, которую видела там, где газели-прыгуны и зебры спокойно жевали траву около поилки.
Снова повернув голову к вошедшим, она добавила:
— Я не хотела бы говорить вам того, что сейчас скажу. Но я должна.
— Что бы это ни было, миссис Томас, — заверил ее Тендаи, — мы выйдем из положения. Я уверен.
Мартина, у которой не было и малой дозы этой уверенности, снова сказала в повышенном тоне:
— Ну, бабушка! Зачем ты пугаешь нас? Что случилось? Скажи, наконец! Кто он… этот?..
— Его имя Ройбен Джеймс, — ответила миссис Томас, печально глядя на каждого из слушавших ее. — Он был какое-то время деловым партнером мистера Генри Томаса, моего покойного мужа. Я мало знала Ройбена и видела редко, но, скажу честно… — Тут она перевела взгляд на Мартину. — Он мне тоже не очень понравился. Хотя дела у него с Генри шли неплохо. Подробностей не знаю, потому что участия в них не принимала: у меня были свои обязанности. Вспоминаю, что мистер Джеймс много времени проводил в Намибии[3], а также за океаном. Он здесь почти не бывал и говорит, что только недавно узнал о гибели твоего дедушки, Мартина. А ведь Генри убит браконьерами уже два с половиной года назад. — Миссис Томас умолкла. Потом рывком схватила бумаги со стола, потрясла ими перед своими слушателями. — Вот… вот, что этот человек привез мне! Смотрите!
На первой странице было крупным шрифтом написано: «ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНРИ ПОЛА ТОМАСА». В правом углу листа стояла сургучная печать, немного растрескавшаяся по краям. Она была похожа на пятно крови. Вглядевшись, Мартина различила написанные более мелко слова: «Адвокатская контора Каттер и Боу, Хемпшир, Англия».
Тендаи неуверенно спросил:
— А почему такой личный документ оказался у лысого человека?
— Правильный вопрос, — сказала миссис Томас. — Это первое, о чем и я у него спросила. А он ответил, что три года назад, когда тут, в Савубоне, были денежные затруднения, мой муж одолжил у него, у мистера Джеймса то есть, крупную сумму. И вместо долговой расписки будто бы согласился… да что я? Не будто бы, а вот он, документ, у меня в руке!.. Мой муж согласился внести изменение в завещание… Понимаете, о чем я? — Миссис Томас вновь потрясла документом. — Здесь теперь написано черным по белому, что если денежный долг не будет возвращен к 12-му декабря нынешнего года — а сегодня как раз это самое число, — то заповедник Савубона и все, что к нему относится, переходит во владение к мистеру Ройбену Джеймсу…
— Господи! — выдохнул Тендаи и опустился на стул.
Мартина застыла, как вкопанная, в ее голове крутились страшные слова: «заповедник и все, что к нему относится… заповедник и все, что к нему…»
Все молчали. Молчание нарушил Бен.
— Значит, то завещание… ну, которое раньше было… оно уже не считается, да? И вы уже не можете быть здесь хозяйкой?
Гвин Томас наклонила голову.
— Правильно, мальчик. Первое завещание моего мужа, написанное на мое имя, уже недействительно, так как появилось новое, которое составлено позднее. Оно считается законным. И хуже всего то…
— Что может быть еще хуже? — крикнула Мартина, и бабушка даже не стала делать ей замечание, что невежливо перебивать взрослых; она сказала на удивление спокойным тоном, который было тяжелее слушать, чем окрик:
— Еще хуже, дорогие мои, то, что… — Она подняла в руке другой документ. — Что, согласно официальному уведомлению, у нас остается всего 13 дней на то, чтобы покинуть Савубону, распрощаться со всеми служащими, со всеми животными… — Голос ее дрогнул. — И отправиться неизвестно куда. Через тринадцать дней здесь будет новый хозяин…
