История отечественной философии XI-XX веков - страница 30
Дело Антония с рвением, упорством и твердостью продолжали его ученики, в первую очередь его преемник – Феодосий. Портрет Феодосия близок к образу Антония: «…он был иерей, кроткий нравом, смиренный и простой сердцем, но исполненный духовной премудрости и имевший нелицемерную любовь ко всей братии»103. Феодосий отражал греческий идеал мерности, образцом которого был византийский святой Савва.
Важным является то, что фактически отсутствуют свидетельства о мистической практике Феодосия. Много говорится о его молитве и о великопостном затворе, но аскеза преобладает в нем над созерцательными формами духовной жизни. Это вполне соответствует тому церковно-социальному служению, которое взял на себя Феодосий и его эпохе в целом.
При этом Феодосий, в отличие от Антония, занимался литературной деятельностью. Ему принадлежат «Слово о терпении, и о любви, и о посте», «Поучение о любви», «Поучение о терпении и смирении», ряд других интересных и ярких сочинений. Наряду с литературным трудом Феодосий занимался учительством. К братии и посетителям Киево-Печерской обители он обращался с поучениями и проповедями, не лишенными философского, преимущественно этического, содержания, которые оказывали на современников большое воздействие. Притча была излюбленным его средством. В летописях и житиях данного периода вообще много внимания уделяется сократовскому типу философствования, которое часто дополнялось созданием модели нравственной философии образа поведения, родоначальником и ярким представителем подобного синтеза и является Феодосий Печерский. В основание этой новой нравственной философии были положены христианские идеалы.
Между Феодосием и Антонием было много общего, но были и различия, которые значительны для понимания развития смысложизненной проблематики. Путь Антония к Феодосию: путь от аскета-отшельника до монаха, активно участвующего в общественной жизни, пишущего книги. Пещеры остаются в основном для великопостного затвора, а мир предъявляет свои права. В монастыре создается больница, в монастырь стекается народ, за советом идут князья и бояре, сам Феодосий – частый гость в княжеских теремах. Характерно, что первые русские подвижники селились на окраинах городов. Во влиянии на мир они нашли для себя возмещение пустынного безмолвия. В учительстве Феодосия, в его кротком, но властном вмешательстве в дела мирские, в отстаивании правды, «блюдении» гражданского мира, чрезвычайно красочно изображенных Нестором Летописцем, подчеркивается национальное служение святого. Феодосий учит сильных мира сего высшей мудрости, и в этом заключен смысл его жизни.
Феодосий – последователь Антония, но через сопоставление их образов становится ясной развитие идеи святости на Руси. Антоний тяготился человеческим общением, не пожелал взять на себя игуменское бремя; когда число братьев увеличилось, он оставил их и затворился. Образ Феодосия, по сравнению с Антонием, ярче, самобытнее, полон индивидуальных характеристик. Для средневековой Руси образ Феодосия более характерен. Это образ активно действующего, проповедующего милосердного монаха, и главное – монаха философствующего.
Образ Феодосия показателен не только как пример служения обществу. Его почитание книг, образованности, понимание значимости осознанной веры, учительства находили отклик в последующих сочинениях Киевской Руси, например в «Житии Авраамия Смоленского». Автор «Жития» многократно подчеркивает, что «…из всех книг более всего любил он читать учение преподобного Ефрема, и великого учителя вселенной Иоанна Златоуста, и Феодосия Печерского… Изучая и вдумываясь в святые Боговдохновенные книги с их житиями и поучениями, он читал днем и ночью, непрерывно молясь Богу… просвещая свою душу и помыслы. И он кормился Словом Божьим, как трудолюбивая пчела»104. Но Авраамий не останавливался лишь на совершенствовании своей души, он считал необходимым просвещать окружающих: «…и многие из города стали приходить и слушать… чтение Божественных книг. Ибо блаженный стал искусным чтецом, так как по Божьей благодати он мог не только читать, но также толковать книги, так что многие несведущие люди, слушая его, понимали все… его уста никогда не умолкали, обращаясь ко всем, к малым и к великим, к рабам и свободным, и к ремесленникам»
