[36], что называется, поднялась из нее чистенькой и нимало не замаравшейся. Вошел брат Рожейро в свой шатер и остаток ночи проспал как каменный, а когда пробудился наутро и вспомнил, что было накануне, не усомнившись, что оно и вправду было, ибо и руки, и одежда были у него выпачканы землей и еще чем-то подозрительно липким, да, так вот, возмутился неблагодарностью рыцаря Генриха, который столько раз за ночь с дорогой душой будил его, а вот теперь прийти к нему и выразить признательность труда себе не дал. Говорят, что святой Антоний в бытность свою в Риме читал проповедь на одном языке, а люди разных наций прекрасно его при этом понимали. Впрочем, на этом не кончились таинственные явления вокруг рыцаря Генриха – в изголовье его могилы выросла пальма, очень похожая на те, ветвями которых три века спустя будут помавать паломники, входя в Иерусалим. Говорят, что в бытность свою в Ферраре святой Антоний избавил некую женщину от смерти, которой грозил ей муж, – ее новорожденный сын по воле чудотворца заговорил и доказал, что мать ни в чем не виновата. Пальма пошла в рост, оделась листвой, и король со всеми своими солдатами и простонародьем, коего много ошивалось по лагерям, пришел взглянуть на нее, и все славили Господа. Говорят, что в Аримино святой Антоний, которого еретики забросали камнями, пришел на берег моря и, созвав рыб, обратился к ним с восхитительной проповедью. Стали приходить больные и, приложив листья пальмы к груди, излечивались в тот же миг от своих недугов – каждый от того, каким страдал. Говорят, что святой Антоний по пути из Аримино в Падую одной проповедью сумел вернуть к праведной жизни двадцать семь воров. Какое чудо, какое прекрасное чудо. Говорят, что когда святой Антоний строго упрекнул парня, пнувшего родную мать, тот устыдился до такой степени, что под бременем вины за содеянное зло взял тесак и, не говоря худого слова, отрубил себе ногу. Другие больные собирали листья, высушивали их и толкли, измельчали, растирали в пыль, а потом, смешав ее с водой или вином, выпивали этот настой и избавлялись от всех скорбей своих. Говорят еще, что паренек этот истекал кровью и вот-вот должен был уж скончаться, и стоны его были столь громки, что собрали толпу, желавшую знать, что с ним случилось, а он с плачем объяснял, что святой Антоний сказал ему, что это кара, заслуженная им, и тут прибежала мать несчастного, жалуясь, что это святой убил ее сына, и сетуя на чрезмерное святого рвение. Пошла молва о целебных свойствах пальмы, и в скором времени ободрали с нее и листья, и ветки, так что ничего не осталось над землей, а поскольку охрану у могилы не выставили, неизвестные ночью выкопали и то, что было под землей, выкопали и унесли. Говорят, что святой Антоний оказался тут же и, собственными руками взяв отрубленную ступню, приложил ее точно по линии отреза, сотворил над ней крестное знамение – и она тотчас приросла к ноге. Нескончаем был бы благословенный перечень чудесных деяний рыцаря Генриха, возьмись мы в подробностях описывать их все, и дорога эта увела бы нас слишком далеко от цели нашего повествования, каковая заключается не только в том, чтобы узнать дальнейшую судьбу Лиссабона, что ни для кого, впрочем, не секрет, но и в том, чтобы объяснить, как это умудрились мы одни, без помощи крестоносцев, довести до конца патриотическое начинание нашего государя Афонсо, первого и единственного португальского короля с этим именем. Говорят, что когда святой Антоний проповедовал в Милане, появился он в Лиссабоне и уплатил долг отца своего, а еще говорят, что в бытность свою в Падуе появился он опять же в Лиссабоне, где спас отца уже не от бесчестья, но от смерти, а одному покойнику вернул дар речи. Ну, свидетели-очевидцы стольких и столь значительных чудодейственных событий, двое служивших на флоте глухонемых неведомой нации – неизвестно, англичане они были, аквитанцы, бретонцы, фламандцы или, может, и вовсе уроженцы города Кёльна, – явились однажды на могилу рыцаря и простерлись рядом с ней, с большим жаром прося явить к ним жалость и сострадание. Говорят еще, что все это были основные чудеса, сотворенные святым Антонием при жизни, однако же и по смерти его наблюдались они в количестве неисчислимом и в качестве таком, что по сей день ничем не уступают тем, что творились в пору его полноценного присутствия на этом свете, и упоминается в рукописи одно из них как убедительное подтверждение сказанного, ибо святой Антоний одну свою ревностную почитательницу избавил от бесплодия, и более того – превратил ее рыхлую бесформенность в статное изящество, таким образом преобразовав полчуда в чудо полное. Ну и вот, лежали, простершись, эти глухонемые да и задремали ненароком, и сразу же явился им во сне рыцарь Генрих в обличье паломника, а в руке он держал посох из пальмового дерева, и он заговорил с ними и сказал им так: Поднимайтесь, возрадуйтесь и возликуйте, ступайте и знайте, что за мои заслуги, мои и тех, кто покоится здесь, сподобились вы Божьей милости и благодати, и она с вами пребудет отныне, и с этими словами исчез, а эти двое, пробудившись, обнаружили, что могут слышать, и говорить тоже, хоть и с сильной запинкой, а потому никто не разбирал, по-каковски они говорят, на языке англичан ли, аквитанцев, бретонцев, фламандцев или жителей города Кёльна или даже – как многие утверждали – на языке португальцев. А потом. Потом двое заик вернулись на могилу рыцаря Генриха молиться с еще большим жаром, если только такое возможно, однако сколько ни воссылали они молитв, все пропали втуне, чему, в конце концов, удивляться не приходится, ибо в деле чудотворства куда же рыцарю Генриху до святого Антония.
