После добрых пяти минут ожидания к «графу» и Антошке подошла тихими, равномерными шажками маленькая девочка, чинная, тихая, с опущенными вниз глазами, совсем не похожая на ту востроглазую шуструю Анютку, которая прежде с особенной назойливостью приставала на улицах к «миленьким барынькам» и «добрым баринам», выпрашивая копеечку для «голодной маменьки», и строила недобрым прохожим, гонявшим ее прочь, самые оскорбительные гримасы, а подчас и запускала ругательные словечки, попрыгивая от холода на одной ножке.
Княгиня Моравская могла гордиться: разница между прежней Анюткой и этой степенной девочкой была такая же разительная, как между живым существом и мертвецом.
– Здравствуй, Анюта, – промолвил «граф».
– Здорово, Анютка! – приветствовал Антошка свою старую приятельницу, которой он всегда покровительствовал во время пребывания у «дяденьки».
– Здравствуйте, Александр Иваныч. Здравствуй, Антоша! – отвечала Анютка, делая перед Опольевым книксен.
– Ишь как тебя выучили! – засмеялся Антошка.
– Нас всему учат! – степенно заметила Анютка.
– То-то и видно… Совсем ты вроде ученой обезьяны стала, Анютка! – сочувственно заметил Антошка.
– Такие слова нехорошо говорить, Антоша. Это только мужики такие слова говорят! – нарочно громко проговорила девочка, оглядываясь на «аршин» в темном платье, сидевший неподалеку.
– Не приставай к ней, Антошка… У них тут этого нельзя! – вступился «граф». – Ну, садись около нас, Анюта… Рассказывай, как живешь… Хорошо тебе тут?.. Да вот возьми гостинца.
– Очень хорошо… Благодарю за гостинец, Александр Иваныч.
– Ой, врешь, Анютка! – проговорил Антошка. – Ничего тут у вас нет хорошего…
– Зачем я буду лгать? Лгать грешно!.. – выговорила Анютка словно затверженный урок и снова посмотрела на надзирательницу.
– Да ты не бойся этой рыжемордой, Анютка… Чего ты все на нее смотришь?.. Она не услышит…
– Она все слышит, – почти шепотом произнесла девочка.
– И бьет? – так же тихо спрашивал Антошка.
– У нас не бьют! – с обиженным видом сказала Анютка.
– Не бьют? – удивился Антошка. – Значит, порют.
– И не порют.
– А как же у вас наказывают?
– Без обеда наказывают… Одну в комнате оставляют… Заставляют молитвы читать…
– И тебя так наказывали? – допрашивал Антошка.
– Нет… я хорошо себя веду; меня редко наказывают.
– А кормят хорошо? Сыта по крайней мере? – спросил «граф».
– Хорошо… Только в постные дни не очень… Только вы об этом никому не говорите, а то достанется! – опять шепотом проговорила Анютка.
– Кому ж я буду говорить, дурочка! – ласково шепнул «граф» и, поглядев с грустной улыбкой на Анютку, прибавил: – Ну и дрессирует же здесь вас, бедненьких, моя кузина…
– Какая кузина?
– Да княгиня Моравская.
Анютка широко раскрыла глаза и, видимо, не поверила, чтобы княгиня Моравская могла быть кузиной господину, который запанибрата с Антошкой.
Однако она промолчала.
– Она часто бывает у вас?
– Часто. В неделю два раза.
– И вы любите ее?
– Как же не любить? Она наша благодетельница. Мы за нее каждый день молимся.
– Гм… Похвально… Похвально! Кто же это заставляет вас за нее молиться? – спрашивал «граф».
– Начальница.
– Эх, кузина… кузина! – прошептал сквозь зубы «граф», и по его губам скользнула ироническая улыбка.
«А ведь тоже думает, что вырывает людей из когтей порока!» – пронеслось у него в голове.
Они поговорили еще с Анюткой с четверть часа, и говорить больше решительно было не о чем. И Анютка, видимо успевшая заслужить себе реноме благонравной девочки и боявшаяся надзирательницы, не особенно охотно отвечала на щекотливые вопросы, а больше бросала украдкой быстрые и жадные взгляды прежней Анютки на корзинку с гостинцами.
– Ну прощай, Анюта, – промолвил «граф», целуя девочку. – Бледненькая ты очень… Это нехорошо… Здорова?
– Я, слава богу, здорова…
– Даже и «слава богу»!.. – усмехнулся словно бы про себя «граф». – Да… скоро тут вас обрабатывают… Будь здорова, девочка.
Антошка потряс руку Анютки.
Они поднялись и хотели было уходить, как вдруг двери приемной стремительно распахнулись, в них показалась в форменном картузе голова испуганного швейцара, который громко крикнул: «Ее сиятельство!» – и в то же мгновение скрылся.
