И хотя докторша и говорила, что у нее есть время и что ей очень приятно поговорить, но Опольев замолк.
Прощаясь, докторша снова повторила, что надо беречься.
– И не одной простуды! – значительно прибавила она.
– А чего же еще?
– Всяких излишеств. Например, пить вам, безусловно, нельзя…
– Я с этим покончил! – промолвил граф.
– И отлично…
– А мне можно выходить?
– Только не сегодня, а когда будет лучше день… Прощайте… От души желаю вам всего хорошего…
– Прощайте… Спасибо вам за все, за все…
– Прощайте, Антоша.
Когда докторша ушла, Антошка проговорил:
– Вот и жидовка, а какая хорошая!..
– А ты думаешь, что жиды должны быть нехорошие?..
– А то как же? Известно, жиды… Все их ругают.
– Между всеми людьми есть, брат, и хорошие и дурные люди… А если жидов все ругают, то из этого еще ничего не следует. Люди часто бывают несправедливы и злы… Вот и меня все ругают, а разве я уж такой дурной?
– Что вы, Александр Иваныч…
– Ну вот, видишь ли. И знаешь еще что, Антошка? Ты всегда своим умом смекай, а не повторяй того, что говорят другие!
Дня через три погода выдалась хорошая. Стояло ясное морозное утро, и после чая «граф» с Антошкой отправились за покупками.
– Вы нас не ждите к обеду, Анисья Ивановна. Мы сегодня с Антошкой кутить будем! – весело проговорил «граф».
Они сели в сани и скоро доехали до Мариинской линии, где Опольев рассчитывал купить теплое пальто. Оно было тотчас же куплено, это давно желанное пальто на каком-то меху, с барашковым воротником. Оно имело вполне приличный вид и грело отлично. Выйдя из лавки в пальто и в барашковой шапке, «граф», несмотря на мороз, чувствовал приятную теплоту и испытывал счастливое состояние удовлетворенности. После пятнадцати лет у него наконец теплая одежда! Он радовался, как ребенок, и весело говорил Антошке:
– Да, брат… Славная это штука меховое пальто…
– Прекрасное у вас пальто, Александр Иваныч.
– Ты находишь?
– Очень даже нахожу.
– И я нахожу, что недурное и греет отлично.
Вслед за тем были куплены и надеты новая пара платья, сапоги, теплые калоши и перчатки. Теперь «граф» был решительно неузнаваем и глядел совсем барином. И походка у него стала будто тверже и увереннее, и стан выпрямился… Антошка только глядел и восхищался.
– И какой же вы важный теперь стали, Александр Иваныч! – говорил Антошка.
Они зашли в парикмахерскую. «Граф» велел подстричь себе волосы и бороду и вышел оттуда значительно помолодевшим.
– Ну, теперь пойдем завтракать, Антошка…
Они зашли в ресторан. Лакеи предупредительно спрашивали «графа», что он прикажет.
– Видишь, Антошка, что значит платье, – усмехнулся «граф», заказав завтрак, – зайди я в прежнем платье, так, пожалуй, и не пустили бы, а теперь… юлят, подлецы…
«Граф» выпил рюмку водки, потом другую и хотел было выпить третью, как Антошка робко заметил:
– Не вредно ли вам будет, Александр Иваныч?
«Граф» несколько смутился и сказал:
– Ты прав, Антошка… Спасибо… И впредь останавливай меня… Лучше спросим полбутылки красного вина… Это будет полезно… И ты можешь выпить немного… Человек! Полбутылки бордо… Да подогрейте, пожалуйста! – обратился «граф» к лакею.
Заиграл орган, и Антошка пришел окончательно в восхищение и от вкусного завтрака, и от полустакана вина, и от музыки, и от того, что его покровитель такой представительный в своем новом платье, такой веселый и довольный…
После завтрака они отправились снова в лавки и вернулись домой только в четвертом часу с огромной корзиной, полной всякого добра. А дома уже принесены были две железные кровати с мягкими матрацами.
– Ну вот и мы! – весело говорил «граф» встретившей их Анисье Ивановне.
– С покупками, Александр Иваныч! И какой же вы, можно сказать, нарядный, Александр Иваныч! – воскликнула хозяйка, когда разглядела при свете лампы костюм Опольева.
Теперь эта комнатка показалась Опольеву еще мрачнее и теснее.
– А вот и вам позвольте поднести, Анисья Ивановна! – проговорил «граф», подавая квартирной хозяйке штучку шерстяной материи.
– Ах, что вы! Зачем такое дорогое! – говорила, тронутая подарком, Анисья Ивановна, рассыпаясь в благодарностях.
– Полноте, Анисья Ивановна… И шелковое купил бы, если б мог… Да вот бодливой корове бог рог не дает… Ну-с, обмундировались мы вполне с Антошкой… И платья и белья – всего накупили… Не угодно ли взглянуть, хорошо ли белье… Вы толк в белье понимаете?
