М. Гарден (Витковский) был евреем, принявшим протестантство. До 1891 г. подписывал свои статьи псевдонимом "Apostat". По взглядам примыкал к радикалам, и социал-демократы считали его своим "рупором". Однако постепенно он отходит от левых кругов, становясь негласным проводником идей стареющего Бисмарка и активным критиком "интернационального социализма", "еврействующих либералов", "французоманов". В 1892 г. (в период близости с Шабельской) организовал еженедельник "Die Zukunff" ("Будущее"), редактором которого был до 1922 г.
Вначале отношения Гардена с Шабельской носили любовно-покровительственный характер. И актриса, используя близость Гардена к Бисмарку и влиятельным кругам, добывала важную для России информацию. Так, еще за 12 лет до сенсационного процесса против князя Эйленбурга она сообщала: "Из приближенных (императора. – С.Д.) первый друг – Филипп Эйленбург. Дружба такая, что некоторые подозревают любовь а la Ludvig von Bayren"15. В годы первой мировой войны, сперва заняв аннексионистскую позицию, Гарден постепенно пришел к пацифизму и тем самым вызвал яростные нападки антисемитов. Вместе с В.Ратенау (убит 24 июня 1922 г.) он стал одной из первых жертв нацистов: 3 июля 1922 г. двое террористов нанесли ему восемь ран оружием, сделанным из свинца и железа, однако врачи спасли жизнь журналиста, который через несколько лет умер от последствий нападения16.
Знакомство с Гарденом не прошло даром: Шабельская хорошо узнала правила закулисной борьбы, а черносотенный антисемитизм Apostat'a был взят ею на вооружение. По-видимому, в конце 1896 г. Шабельская возвратилась в Россию, по крайней мере, 1 января 1897 г. Суворин отметил в дневнике, что она передала ему выписку из "Frankfurter Zeitung" о его романе, переведенном Шабельской. В Петербурге актриса познакомилась с В.И.Ковалевским (1844-1934), который занимал в это время пост директора департамента торговли и промышленности, а затем, с 1900 г., стал товарищем министра финансов С.Ю. Витте. Ковалевский происходил из семьи украинских крестьян. В студенческие годы он сблизился с революционерами и был даже заключен в Петропавловскую крепость за укрывательство Нечаева, хотя утверждал впоследствии, что не знал, кого укрывает. По словам С.Ю. Витте, начальство никогда не забывало прошлого Ковалевского. Его карьера началась в Министерстве государственных имуществ, куда он был принят вскоре после окончания в 1875 г. Санкт-Петербургского земледельческого института. Витте заметил способного работника и, желая заполучить его, отправился на поклон к князю Мещерскому: "Да ведь Ковалевский… не только либерал, но красный". «Витте на это мне сказал: "И государь того же мнения, а между тем он теперь перестал быть красным, и жаль было бы такого способного человека не утилизировать"»17. После беседы с Александром III Ковалевский стал директором департамента торговли и мануфактур. На посту заместителя министра финансов его карьера неожиданно оборвалась, и виновата в том была Шабельская. "Очень живой, чрезвычайно талантливый и чрезвычайно работоспособный", Ковалевский на своем посту "приносил большую пользу", но, как вспоминал С.Ю. Витте, "он, наверное, сделал бы совершенно выдающуюся карьеру, если бы не его слабость в отношении женского пола, слабость, благодаря которой недостойные женщины его эксплуатировали и доныне его эксплуатируют"18.
В течение нескольких лет Шабельская стала богата: разъезжала в каретах, снимала особняки, "давала фестивали": "Она раздает места, -записывал Суворин, – и за деньги способствует предприятиям. Около Сочи ей дали 25 десятин лучшей земли (Ковалевский помог Шабельской приобрести участок за 15 тыс. руб., и предприимчивая аферистка тотчас же перепродала участок за 30 тыс. – С.Д.). Ей и Бог простит после Сергея Александровича и великих князей, которые занимаются тем же".19 Неметти рассказывала Суворину об аренде Шабельской сада и театра "у дома Демидова": "Она сняла за 25 тыс., а Томпаков предлагал 30 тыс. Директор дома говорил, что непременно отдаст Шабельской, потому что с шестью министрами чуть ли не в связи. Ковалевский в этой бабе роет себе яму"20.
