История одного крестьянина. Том 1 - страница 127
Зато когда все идет гладко, он водит меня в театр или в Якобинский клуб, в Национальное собрание, на трибуны. Я приоденусь, приколю к муслиновому чепчику трехцветную кокарду. Батюшка ведет меня под руку и представляет патриотам, говоря: «Это моя дочь». Знакома я со всеми патриотами: Дантоном, Камиллом Демуленом, Фрероном, Робеспьером, Антуаном (из Меца) — словом, со всеми! Но о них после. Вернусь к моему хозяйству, ведь для тетушки Катрины и Николь это — главное. Ничего бы только не забыть.
Прежде всего о нашем жилье. У нас две спальни, столовая и кухня в три шага. Столовая и спальня батюшки окнами выходит на улицу, кухня и моя спаленка — во двор, куда я просто боюсь заглянуть — даже сквозь стекла. Все мне кажется, что только высунусь, как упаду вниз головой. А двор мрачный-премрачный, весь в окнах и глубокий, как колодезь. А знаете, сколько нам стоит это помещение? Шестьдесят ливров в месяц! В десять раз дороже, чем мы платим за наш домик в Лачугах. Конечно, тетушка Катрина и Николь всплеснут руками и воскликнут: «Да разве это мыслимо!» Да, это так. Не был бы отец депутатом, квартира у нас была бы гораздо меньше, под самой крышей за двадцать — тридцать франков. Но ведь депутат третьего сословия принимает у себя много народу, и поэтому нужно ему жить в хорошем помещении. На этом экономить не следует: ведь он на представительство деньги от народа получает. Не простая это должность. Он выполняет свой долг перед избирателями, а не обогащается.
Так вот, мы платим шестьдесят ливров в месяц. Ну, а теперь я расскажу обо всем остальном.
Встаю я в шесть часов утра, потому что в половине девятого батюшка идет в Национальное собрание и приготовить завтрак нужно пораньше. Я одеваюсь, беру корзину и отправляюсь на рынок, что в конце нашей улицы. Это бывшее кладбище Невинноубиенных младенцев, застроенное ветхими замшелыми домишками, с красивым высоким фонтаном посредине. Позади, вокруг ограды, кое-где видны могилы. В девятом часу, когда сходятся хозяйки, тут такой гам, что ничего не слышно. К этому времени крестьяне уже распродают привезенный товар, а перекупщицы — их здесь называют хозяйками рынка — занимают снятые места, крестьяне же спешат уложить оставшийся товар или продают его подешевле. Все толкаются, кричат, но это совсем не то, что делается на ярмарке в Саверне.
Я всегда закупаю овощи у одной славной старушки в стеганом капюшоне, с седыми волосками на подбородке. Старушка называет меня «маленькой патриоткой» и всегда приберегает для меня кочан капусты, несколько морковок и репу для похлебки. Понимаешь, Мишель, теперь мне часто приходится покупать всякую провизию, например, рыбу, птицу, яйца, масло. Да и в мясную лавку надо зайти. Ах, как же все дорого! И нужно смотреть в оба, чтобы тебя не обсчитали. Вот, к примеру, фунт масла, доставленного из Шартра, стоит шестнадцать су, из Лонжюмо — двадцать пять, из Гурнэ — тридцать четыре денье, из Изиньи — тридцать два су. По виду — все масло одинаковое, а если спутаешь, то поплатишься. Ну да я с первых же дней все разузнала, и теперь меня не проведешь! Я могу сообщить вам все цены: на сыр, что продается здесь дюжинами, на яйца разного качества — из Мортаньи или Пикардии; на оливковое масло, свиное сало, мыло — словом, на все.
Говядина в нынешнем году подешевела — пятнадцать су и пять денье, баранина — шестнадцать су девять денье, телятина — шестнадцать су пять денье, свинина — пятнадцать су два денье.
Все это, я уверена, будет интересно тетушке Катрине: вероятно, большое различие в ценах здесь и в Лачугах.
А чтобы дать вам представление о том, во сколько здесь все обходится, достаточно сказать, что дрова, уголь древесный и каменный продаются на фунты. И продают его овернцы. Народ это трудолюбивый; торгуют овернцы всем — вплоть до воды. Они на плечах приносят вам ведра — за два лиарда ведро, поднимаются на шестой да на седьмой этажи. Для растопки печей здесь продаются небольшие связки щепок. Две сотни связок обходятся в девятнадцать ливров, шесть су, восемь денье. Но двести связок забили бы мою кухоньку, поэтому я беру одну связку за два су. Щепки бывают разные — одни рубленые, другие строганые, и если не обратишь внимания, то овернцы, а они слывут честнейшими людьми на свете, подсунут тебе не то, что ты выбрал.
