— Доброй ночи, господин, — поклонился невысокий худощавый юноша с копной рыжих волос на голове. — Вы извините ради Бога, что так поздно, просто мне негде переночевать, и я подумал...
— Я понял тебя, сын мой, — поклонился в ответ Иридий. — Пожалуйста, заходи. Я с удовольствием накормлю тебя и позволю провести ночь в моем доме.
— О, вы так добры, господин! — улыбнулся юноша, входя в дом.
— Прошу, называйте меня отец Иридий. Мне так, знаете ли, привычнее.
— Выходит, вы настоятель церкви, которая стоит рядом с этим домом? Мне вдвойне приятно, что я удостоился чести переночевать в доме святого отца!
Иридий, замахав руками, чуть смутился и попросил молодого человека пройти в трапезную. Затем он достал из одного кувшина несколько кукурузных лепешек, а из другого — крынку козьего молока.
— Чем богаты, как говорится, тем и рады, — извиняющимся голосом прокомментировал он. — Мяса в моем рационе не имеется.
— Да что вы, почтенный! — настала очередь юноши смущаться. — Я бесконечно благодарен и за то, что вы уже сделали для меня. Да храни вас Господь!
Наблюдая, как юноша ест, Иридий спросил:
— Позвольте узнать, как вас зовут, молодой человек.
— Мое имя Герман. Я родился во Фракии, но судьба занесла меня в окрестности Рима.
Иридий закивал, словно соглашаясь со словами гостя. Старик заметил, что Герман бессознательно пытается ненароком не показать нечто, находящееся на левом предплечье и сокрытое рукавом. Совершенно случайно, однако, старик заметил, что это было клеймо с надписью «Гивон», и сказал об этом юноше.
— Злые люди нарекли меня этим именем, дабы отлучить от Господа, — вмиг посуровел Герман. — Скорее всего, у них это получилось.
— Не говори так, молодой человек, — затряс седой головой Иридий. — Ни одна тварь Божья не способна отлучить другую от Всевышнего!
— Ваши слова Богу бы в руки, — вздохнул Герман. — Эти твари могут...
Когда поздний ужин был завершен, Иридий постелил гостю прямо в трапезной. На следующий день рано утром Герман попрощался с настоятелем, сердечно его поблагодарил за еду и ночлег, и, взмахнув напоследок рукой, пошел прочь по пыльной дороге.
Весь день отец Иридий провел в церкви, и не было ничего необычного. Однако вечером, когда зашло солнце, прискакал всадник и сообщил, что настоятель прихода в соседнем городке внезапно помер. Его необходимо было отпеть по всем правилам христианства, и ближайший священник жил именно в Борэ. Им оказался Иридий.
Погоревав и помолившись за упокоение души своего старого друга, отца Ламиуса, покойного настоятеля прихода Гуатэ, Иридий лег спать, чтобы на следующее утро отправиться в путь.
Ночью разразилась гроза. К рассвету она переросла в моросящий дождь, конца которому не предвиделось. Иридий позаимствовал у одного из прихожан колесницу и поехал в Гуатэ. Покрыв примерно треть пути и углубившись в густой лес, святой отец заметил лежащее в кустах человеческое тело. Подъехав поближе, он узнал в бедняге давешнего гостя Германа. Юноша лежал навзничь абсолютно голый, а в боку его зияла страшная рана. Иридий, причитая и крестясь, подбежал к Герману и определил, что тот еще жив, хотя едва дышит. Не раздумывая, святой отец взгромоздил обмякшее тело юноши на колесницу и поспешил немедленно вернуться в Борэ.
По прибытии он первым делом отвез раненого к лекарю, а после того как лекарь сделал все возможное для спасения жизни юноши, перевез Германа в свой дом.
К вечеру лицо юноши порозовело, а рана перестала кровоточить. Иридий, разбудив беднягу, напоил его горячим настоем целебных трав, которые дал лекарь.
— Я бесконечно благодарен вам, о святой отец! — расплакался Герман, когда силы говорить вернулись к нему. — Каждый день я буду благодарить Господа, что на земле есть такие добрые люди, как вы.
— Лучше благодарите Господа за то, что он оставил вам жизнь, — посоветовал старик, — мои заслуги здесь ничтожны.
Через пару часов юноша, казалось, вполне окреп. Он смог сесть и утолил голод предложенной настоятелем пищей. А Иридий поинтересовался:
— Скажите, Герман, что произошло в лесу? Почему вы оказались без одежды и кто вас так сильно ранил? Неужели в окрестностях объявились разбойники?
