— Я т-тебя знаю, — вдруг заявил Тьеро.
— Я не отношусь к людям, насчет которых любопытствуют странствующие арфисты, — пряча глаза, ответила я. — Вставай, Тьеро! Нельзя, чтобы лорд спал здесь. Отведем его в постель.
— Н-не уверен, что м-могу встать…
— Попытайся.
Я высокая, но все же уступаю ростом Тьеро и Алессану, и не такая сильная, чтобы в одиночку дотащить своего нового хозяина до кровати. Перебросив его руку через плечо, я дернула арфиста за пояс. Он с трудом занял вертикальную позицию и подхватил Алессана с другого бока. Мой руатанский лорд был тяжелым! А Тьеро — не слишком надежным помощником. Он продвигался по лестнице, цепляясь рукой за перила, и мне только оставалось надеяться, что деревянный полированный брус столь же прочен, как каменная кладка. К счастью, покои Алессана располагались невысоко. Мы с трудом протащили его через первую комнату, все еще заставленную складными койками и табуретками — до этой части внутреннего холда у нас руки еще не дошли. Завтра или послезавтра тут надо будет прибрать.
Я рывком сдернула тяжелое шерстяное покрывало с кровати Алессана; оно свалилось на пол, путаясь у нас в ногах, пока мы укладывали руатанского владетеля в постель. Ноги его свесились за край, на лице гуляла блаженная улыбка. Может быть, он скакал сейчас рядом с Сурианой по цветущим горным лугам? Тьеро ухватился за свисавшую с балдахина занавеску, оборвал ее и начал бормотать извинения. Стянув с Алессана башмаки, я подняла его ноги на ложе, расстегнула пояс и попыталась перекатить тяжелое тело на правый бок.
— Я ж-желаю… — начал Тьеро, пока я укутывала Алессана покрывалом, подтыкая его под плечи. Вдруг он снова разулыбался во сне, и у меня перехватило дыхание от нежности. — Я ж-желаю… — арфист уставился на меня, напряженно хмурясь, потом голова его упала на грудь.
— В комнате рядом полно кроватей, арфист, — сказала я, догадавшись о его заветном ж-желании. Сомневаюсь, чтобы мне удалось дотащить Тьеро до его собственной постели.
— И т-ты меня тоже укроешь?
Очередное пожелание было высказано таким печальным тоном, что я едва не расхохоталась. Пошатываясь, Тьеро направился за мной в соседнюю комнату. Я сняла покрывало; с усталым и благодарным вздохом мой подопечный улегся на бок.
— Т-ты так добра к бедному арфисту… бедному выпившему арфисту… — бормотал он. — Однажды я вспоммм… ммю… вспоммм… нню… — он провалился в сон.
Да, вполне возможно, вспомнит, что именно он прозвал нас бандой из Форт холда — меня, моих сестер и братьев. Я сильно подозревала, что хорошая память Тьеро может сильно подпортить наши отношения. Впрочем, это — его проблема.
Из последних сил я доплелась до своей комнаты и рухнула в постель. Никого не оказалось рядом, чтобы укрыть меня, но об этом я не сожалела.
Год 1543, двадцать третий день третьего месяца
Ярким, сияющим выдался рассвет в этот день, когда горе снова погасило весну в наших сердцах. Невзирая на излишества предыдущего вечера — или благодаря им — мы встали отдохнувшими и позавтракали рано. На лицах цвели улыбки; даже Десдра, обычно суховатая и сдержанная, не составляла исключения. За завтраком обсуждались дневные планы. Алессан, горя нетерпением, побежал в конюшню, чтобы оценить новое пополнение своего табуна. Мы с Оклиной собрали подростков и нескольких мужчин из выздоравливающих — тех, что покрепче, — и начали перетаскивать центрифуги, бутылки и банки в опустевшие помещения скотоводческой фермы. Постепенно главный зал холда принимал свой обычный вид.
Остальных Дифер повел в холмы на охоту. В кладовых Руата почти не осталось мяса; к тому же дичь обещала внести приятное разнообразие в наши трапезы.
Сгибаясь под грузом стеклянной посуды, я размышляла над очередностью дальнейших работ — их надо было обсудить вечером с Алессаном. Неделя упорного труда — и весь мусор, все обломки будут расчищены. Но что делать с могильными холмами, напоминающими об этом ужасном времени? Когда они осядут, мы сможем выровнять почву и поставить памятные знаки. Но до того оставалось надеяться лишь на весну, которая прикроет могилы зеленым флером травы…
