Итак, мы обменялись местами с Моритой. Мне хотелось бы поговорить с ней — она казалась сейчас не такой далекой и отстраненной, как в Форт холде — но ни повода, ни времени для подобной беседы не оставалось. Несомненно, она не узнала меня. Когда голубой дракон начал разбег, Морита обернулась — но ее последний взгляд тоже был предназначен не мне.
Я посмотрела на Алессана — прикрыв глаза от солнца, он следил за голубым, пока тот не исчез в Промежутке. Затем молодой лорд улыбнулся и приветствовал меня и братьев. Пожатие его руки было крепким и дружелюбным.
— Вы прибыли помочь нам со скакунами? Говорил ли М'барак, что вас ждет на развалинах Руата?
Вначале я решила, что он несколько драматизирует ситуацию — стены холда все-таки оставались целыми — но потом поняла: Алессан не хотел скрывать от нас суровую реальность. Холд — это люди, не камни; а людей-то почти не осталось. И лорд Руата упомянул об этом со свойственным ему суховатым юмором, о котором писала мне Суриана. Суриана! Если бы моя молочная сестра знала, в какое время и при каких обстоятельствах я окажусь в Руате! Она была мертва, а Руат… Руат действительно лежал в развалинах.
— Нас послал Беструм из Высокого Холма, лорд Алессан, — произнес один из братьев — тот, у кого в волосах просвечивала седина. — Я — Пол, мой брат — Сейл. Мы привыкли иметь дело со скакунами… — он сделал паузу. — Беструм передает свои соболезнования и привет… Алессан повернул голову, его улыбчивые зеленоватые глаза остановились на моем лице, и все, что писала о своем муже Суриана, мгновенно всплыло у меня в памяти. Я видела и ее наброски, но либо они слегка приукрашивали действительность, либо внешность Алессана разительно изменилась; теперь он совсем не напоминал беззаботного юношу. В глазах, в линии рта, в слегка нахмуренных бровях читалась твердость — и, в то же время, от его облика веяло печалью. Той печалью, что может поблекнуть, подернуться дымкой времени, но не исчезнет никогда… Он был высохший, изможденный; кости выступали под кожей, заметные даже сквозь ткань туники, руки — огрубевшие, в ссадинах и мозолях, словно у последнего слуги.
— Мое имя Рилл, — сказала я, возвращаясь к действительности из водоворота воспоминаний. Чтобы предупредить дальнейшие расспросы, я добавила: — Мне тоже приходилось иметь дело с животными. Я немного умею врачевать и знаю все целебные травы и корни. Кое-что у меня с собой…
— У тебя есть что-нибудь от этого ужасного кашля? — спросила девушка и ее огромные темные глаза странно блеснули. Вряд ли этот блеск был вызван моими словами или надеждой на целительную микстуру в моем багаже; но лишь много позже я узнала о тех необычных событиях, что разыгрались здесь перед нашим появлением.
— Да, у меня найдется немного настойки… — я потянулась к своим сумкам.
— Холдер Беструм просил узнать о его сыне и дочери, — внезапно произнес седоватый Пол, переминаясь с ноги на ногу; взгляд его брата блуждал по сторонам, избегая глаз лорда Алессана.
— Я справлюсь в Записях, — голос арфиста был спокоен, но мы все заметили, как дрогнула щека Алессана и как тихо, чуть заметно вздохнула его сестра. — Я Тьеро, — продолжал арфист, пытаясь улыбкой снять напряжение. — Ну, Алессан, чем мы займемся сейчас? И таким образом Тьеро деликатно повернул наши мысли от тягостного прошлого к неопределенному будущему. А вскоре мы уже не думали ни о прошлом, ни о будущем; настоящее полностью поглотило нас.
Алессан быстро объяснил, что надо сделать. Во-первых, немногочисленных больных, еще остававшихся в лазарете, устроенном в главном зале, следовало перевести в помещения на втором уровне холда. Затем предстояло отскрести главный зал от пола до потолка. При этих словах Алессан бросил взгляд на рослых братьев; несомненно, я могла заняться полом, но потолок требовал мужской силы и ловкости.
— Мы наладили производство сыворотки, — добавил он и кивнул в сторону широко распахнутой двери. — Кровь можно взять у животных, которые выжили после болезни.
Пол повернулся к пустовавшим на три четверти стойлам, переступил с ноги на ногу и бросил взгляд на брата. Я, ошеломленная, поднесла ладонь к губам. Несчастные звери! Отощавшие — кожа да кости! — с длинными мосластыми ногами и свалявшейся шерстью, они ничем не напоминали крепких, мощных скакунов, гордость Руата. Ходячие скелеты…
