Jus primae noctis – право первой ночи – считалось неотъемлемой привилегией Меровингов. Благородная, божественная кровь должна была умножаться по всей Галлии. Меровинги соблюдали и древний обычай кровной мести. Кровная месть (файда) долгое время являлась главным средством осуществления справедливости. Она стала ведущей нормой поведения, признанной моралью и обычным правом. Свободный мужчина-воин и свободная женщина имели право лично, с оружием в руках, защищать свою жизнь и независимость, личное достоинство и имущество от любого посягательства, не признавая ни моральных, ни правовых ограничений.
Образ жизни даже родовитых франков был еще очень простым, скот составлял главное их богатство; их одежда состояла из грубой шерстяной мантии или из мехов животных. Только женщины и знатные носили полотняное белье.
Не отказывая себе в житейских удовольствиях, Хильдерик I оставался королем-воином. Для сознания франков войны имели не только утилитарное, но и ритуальное значение. Органическое вплетение языческих обрядов в подготовку и осуществление военных дел указывает на сакральную во многом суть войны в древности.
Во главе верной дружины Хильдерик счастливо покорял северные земли Римской Галлии. Захваченные владения он раздавал преданным дружинникам в пользование на время или с правом наследования. Его войско состояло из рабов, крепостных и вольноотпущенников, большею частью чужеземного происхождения. Этим он создавал придворную и служилую знать, преданную и подчиняющуюся только ему. Молодое Франкское государство положило конец остаткам древней родовой организации. Совет предводителей постепенно уступал место низшим военачальникам и формирующемуся дворянству.
По отношению к галло-римлянам Хильдерик не проявлял агрессии и выступал в качестве их союзника в войнах. Известно, что осенью 464 года после смерти Эгидия от эпидемии чумы он даже помог прийти к власти в Париже его сыну Сиагрию (430–487).
Во многих источниках Сиагрия называют авантюристом, но он вполне законно, в духе времени наследовал отцу область между Луарой и Сеной со столицей в Суассоне. Он оставался последним представителем Римской империи на Западе и именовал себя dux – провинциальный военачальник, хотя соседние германские племена называли его «королем римлян»
В 468 году римский префект Галлии, не признавший «греческого императора», изменил ему и заключил союз с готским королем. Он предложил ему напасть на бретонов на Луаре, не заключать никакого мира с императорским правительством и разделить Галлию между готами и бургундами. О римлянах и о франках Северной Галлии речи не было – то ли их недооценивали, то ли не любили, то ли и то и другое вместе. Король вестготов Эйрих, сменивший своего брата Теодориха II, вознамерился подчинить себе всю Галлию – предположительно за исключением бургундских земель. Бретоны, бургунды, наследники Эгидия – Павел и Сиагрий, вместе с салическими и, возможно, даже с рейнскими франками, должны были образовать мощную антиготскую коалицию, которую император собирался усилить регулярным войском из Италии.
Мощь готов и их союзников была велика. Они смогли закрепиться в районе города Шатору. Однако франки под началом Хильдерика и Павел с его легионами удерживали Тур и Бурж, которые остались римскими. Их блок показал себя вполне жизнеспособным, но вскоре Павел погиб в бою с саксами при Анжере.
Война в Галлии шла из года в год, летом и зимой с такой беспримерной ожесточенностью, что готы якобы отрубали головы собственным убитым соплеменникам или сжигали их, чтобы скрыть потери.
Григорий Турский рассказывает, что Эйрих применял в Галлии жестокие гонения на христиан никейского толка. Повсеместно он убивал не согласных с арианским учением, священников бросал в темницы, епископов изгонял или закалывал мечом. А самые входы в священные храмы он приказал засадить терновником, конечно, для того, чтобы, редко посещая храмы, христиане-никейцы забыли истинную веру.
Но, в конце концов, Эйрих отказался от планов покорить всю Галлию. Вероятно, причину следует искать в том бешеном сопротивлении франков, которое помешало ему распространить свою власть за Рону и Луару. Обе реки могли считаться «естественными границами», и, кроме того, поскольку вестготы овладели плодороднейшими и важнейшими районами Галлии, дальнейшие завоевания в этом направлении не представлялись задачей жизненной необходимости.
