Жутко нервничая перед вечеринкой, я провожу перед зеркалом целую вечность, примеряя вещи. С ЛуЛу, которая понимает, что сегодня все по-другому, становится тяжелее справляться, и она не собирается ложиться спать. И поскольку у нас гостит бабушка, мы в одной комнате. Пэйдж и Руби приходят мне помочь, но устраивают еще больший беспредел, так как начинают играть с ней, вместо того, чтобы уложить.
– От вас никакой помощи, – говорю я, когда ЛуЛу надевает мои туфли и, топая по комнате, заявляет: «Я – мамочка». Пэйдж и Руби в истерике. В конце концов, я сдаюсь и позволяю ей и дальше дурачиться, создавая погром, пока я собираюсь.
Мне так хочется рассказать о Уилле кому-нибудь, что, в конце концов, пробалтываюсь. Мы клянемся на мизинцах и рассказываем Сестринские секреты, прям как в детстве. Я знаю, что никто из нас не проболтается. Что сказано между сестрами, остается между сестрами...
Наконец, я готова. Я надела хорошенькое легкое платье, которое приобрела прошлым летом, и высокие каблуки. А раз я обычно такую обувь не ношу, то одолжила их у Пэйдж. Распустила волосы и нашла у мамы куртку, которая мне очень нравится. Я даже сделала макияж. Обычно, у меня на него просто нет времени.
– Как я выгляжу? – спрашиваю я.
– Офигенно, – отвечает Пэйдж и настаивает узнать, что об этом думает Шаз, которая в Ноттингеме. Шаз, похоже, в каком-то баре и слегка пьяна, но все же показывает нам поднятый большой палец.
– Он полюбит тебя, – говорит Руби, как будто она что-то понимает.
– Мамочка красивая! – говорит ЛуЛу, прыгая на кровати. Я крепко обнимаю ее и читаю сказку, и она, в итоге, прижимает к себе своего любимого медвежонка.
Видимо, она не собирается успокаиваться, и похоже, что она вскочит с кровати, как только я встану и уйду. Но Пэйдж с любовью в голосе говорит, что почитает ей еще одну сказку. Мой уход причиняет мне острую боль. Я только однажды оставляла ЛуЛу ночью, чтобы попрощаться с Шаз перед тем, как она уедет в универ. Я все равно чувствую вину, даже, несмотря на то, что мама будет рядом с ней, а ЛуЛу будет абсолютно счастлива и в безопасности.
И в то же время я чувствую возбуждение и легкость. Восхитительная ночь свободы. Ночь, когда я могу погулять с друзьями, потанцевать, выпить, как и все, и на миг почувствовать, что я такая же, как остальные. Я чувствую себя виноватой за эти мысли. И я ужасно разнервничалась, увидев Уилла, но это мой выходной, и я планирую насладиться им.
Уилл
Я приезжаю слишком рано, и Карен – девушка, которая устраивает эту вечеринку – выглядит удивленной, увидев меня. Это понятно, едва ли я разговаривал с кем-то в колледже, помимо Мэлани. Пожалуй, она даже понятия не имеет, кто я.
Мне так не терпится увидеть Мэлани, что я прибыл одним из первых. А когда она присылает смс, что опаздывает, я чувствую себя полным идиотом.
Вряд ли кто-то еще, кроме Мелани, знает меня. Я играл с ребятами в футбол пару раз, но я выкинул его из головы, когда однажды вечером в полном отчаянии мне позвонила Иззи, разругавшись с мамой. И хотя все довольно дружелюбны, я пока не нашел настоящих друзей. Мы не были бы приглашены на эту вечеринку, если б Карен не пригласила весь курс. Это ее восемнадцатилетие. Родителей нет, и всем позволено остаться на ночь.
Она пробегается по мне взглядом сверху вниз с легким отвращением, приглашает рукой войти, произнося при этом: «Напитки на кухне, угощайся».
Так что я иду на кухню и беру пиво. Неуклюже заваливаюсь на диван и присоединяюсь к разговору с одним парнем. Его зовут Мэт Уилсон – он курит дурь и не может сказать что-либо путное.
Постепенно люди начинают прибывать, я здороваюсь со знакомыми. Получив краткий курс Любителя травки, я ухожу на кухню, где, наконец, завожу унылую экзистенциональную беседу с Марлоном Хилтоном – парнем, читавшим «Над пропастью по ржи» в нашу первую встречу. Нескольких девчонок уже рвет в саду, а мистер Травокур нашел друга. Они завязали невероятно скучный и бредовый разговор, который оба находили весьма занимательным. Это не так. Я уверен, каждый из присутствующих может сказать, что это отличная вечеринка, но эта туса не для меня.
