Давайте же поставим в проигрыватель компакт-диск, и пусть прошлое окутает комнату.
* * *
Родился 12 декабря 1915 года. Умер 14 мая 1998 года.
Первая запись в студии: 13 июля 1939 года.
Последняя запись в студии: 14 октября 1993 года.
5000 песен. 206 компакт-дисков.
1307 выступлений.
900 передач на телевидении и радио.
Более 60 фильмов.
Четыре жены: Нэнси Барбато (1939—1951), Ава Гарднер (1951—1957), Миа Фэрроу (1966—1968), Барбара Блэйкли Маркс (1976—1998).
Трое детей: Нэнси (61 год), Франк-младший (58 лет), Тина (53 года).
Почему никто не предупредил его, что все будет так? Выживать — труднее нет ничего на свете. Выживший всегда чувствует себя виноватым. Он первый в списке. А кроме того ему скучно. Его переполняют воспоминания. Они больше ничего не весят. Ночь действительно черна отныне, а в сутках действительно двадцать четыре часа. Медленное погружение к старости. Вот, смерть дарит это предвкушение пустоты и грусти. Мэрилин и Кеннеди заставили его поверить, что смерть — нечто трагическое, таинственное. А ты говоришь, что она медленна, грязна, убийственно скучна. Когда ему удавалось поспать, сны стукались друг о друга, как пляжная галька. А завтра что, будет лучше? Будет ли что-нибудь еще, помимо этих долгих, похожих друг на друга дней, полных одиночества, с этой дурой Барбарой, которая не способна думать ни о чем другом, кроме подтяжек лица? Его дети не выносили свою мачеху. И они в этом не виноваты. На публике он притворялся смущенным. Раз вы говорите, что любите меня, могли бы и постараться. Это, черт возьми, моя жена, в конце концов! Сколько ему уже было лет? Он и не знал, что уже такой старый. Казалось, он прожил несколько жизней. Он шмыгал носом. Вены на висках напряжены и вздуты. От него пахло алкоголем. Память распространяла зловоние. Это старость смердит так ужасно. Такова печальная судьба — умирать в одиночестве, после других. Ночь наступит через тридцать пять минут. Он не боялся, нет. Тут что-то иное. Он хотел закрыть глаза. И если они больше не откроются, он не пожелает этого никому.
Примечание автора
Жан-Франсуа Ревель, надеюсь, не станет на меня сердиться за то, что я вложил одну из его фраз в уста Фрэнка Синатры.
