История Франции в раннее Средневековье - страница 29

Галльская civitas не имела постоянной армии. В случае войны созывали то что Цезарь называет concilium armatum — вооруженное собрание, куда входили все, способные носить оружие. Но контингент действующей армии был точно определен, остальные шли в резерв. Особенно хороша была конница. Пехота, набранная из плебса и легко вооруженная, представлялась менее надежной. Чувствовался недостаток дисциплины и военных знаний. Войско делилось по областям или по вождям патронатных союзов (т. е. уже по феодальному принципу) Единство достигалось общим полководцем и начальником конницы.

В области юстиции, как мы уже говорили, слабость государства вела к усилению авторитета трибунала друидов и развила режим покровительства. Так как друиды судили только знатных, то для плебеев клиентела была единственны»/ средством ограждения личности и имущества.

В распространении союзов частного покровительства с его крайностями и злоупотреблениями крылось достаточно условий для возникновения смуты внутри государств. Для знатных слишком силен был соблазн становиться выше законов. Сенат и магистратура, действовавшие под давлением одного человека какого-нибудь Оргеторикса или Думнорикса, — вот картина, сразу поразившая Цезаря. Порою за власть спорили двое, вызывая междоусобную войну[45]. Нет государства, которое, по словам Цезаря, не раскалывалось бы надвое. Нет волости деревни, дома, где не кипел бы дух вражды и разделения. Зло обострялось общим состоянием брожения Галлии накануне завоевания. В таком возбуждение открывалась благоприятная почва для замыслов честолюбцев.

Мы описывали управление галльской civitas, не упоминая о массе простого народа: она не принимала в нем никакого участия, занимая, по словам Цезаря положение вполне зависимое. У галлов не было ничего похожего на народное собрание. Время от времени народ созывается знатью, и ему делаются сообщения но он не смеет ни рассуждать, ни голосовать. Чаще всего его совсем устраняют от общественных дел. Важные новости сообщались прямо магистратам. Всякое обсуждение их вне сената запрещалось. Может быть, такое положение было не правом, а фактом. Но олигархическое правление и бессилие народа являлись общераспространенным порядком.

Впрочем, в других местах у того же Цезаря «плебс» рисуется не презренным косным стадом, а силой, с которой приходилось считаться, которая могла составить противовес установившейся власти, сбросив ее и стать на ее место. Это — противоречие фактов, а не мысли историка. Юридически плебс ничего не смеет, но иногда он стремится выйти из своего приниженного положения, и порою настолько успешно, что овладевает государственной властью.

Движение это проходило по Галлии из конца в конец. Мы не знаем, искала ли масса политической власти или материального улучшения, но видим, что, добиваясь победы, она рассчитывает не на свои силы. Она ждет толчка извне, ищет освободителей в рядах своих владык и тиранов. Так образуется между низшими классами и перебежчиками из аристократии союз, целью которого было восстановление монархической власти. Память о ней была так же дорога плебсу, как ненавистна знати. Там, где она удержалась, она служила страстям толпы, — в чем признавался Цезарю Амбиорикс, законный король эбуронов. Если в таком положении оказалась наследственная монархия, — каково же было бессилие тех случайных властей, которые могли поднять и низвергнуть одни и те же руки!..

Среди подобных претендентов на корону нам особенно хорошо известен эдуй Думнорикс. Он был «принцепсом», но метил выше. Чтобы добыть необходимые средства, он в течение нескольких лет откупал сбор налогов по низкой цене, причем никто не осмеливался ее повышать. Разбогатев, он мог щедростью привязать к себе простонародье и содержать большой отряд конницы. Его происки пошли вширь и захватили большую часть Галлии. Между честолюбцами разных