Затем в ходе переговоров Чжоу Эньлай сформулировал принципы, на основе которых, по мнению китайского руководства, необходимо вести переговоры о границе:
«1. Сохранять существующее положение на границе;
2. Избегать вооруженных конфликтов;
3. Признать наличие спорных районов и вывести из соприкосновения оттуда войска обеих сторон, чтобы они не стояли друг против друга».
Когда Косыгин спросил, что его китайский коллега понимает под «спорными районами», Чжоу взял карандаш, чтобы на бумаге показать, какие именно районы Китай считает спорными. Но Алексей Николаевич остановил его, заявив, что это не дело двух премьеров. «Если я возьму карандаш, то он пойдет в сторону китайскую, а ваш – в советскую, поэтому мы и предлагаем решить вопрос в принципе о начале переговоров. Существуют договоры между нашими странами, и их надо рассмотреть. Надо договориться прежде всего о формировании состава делегаций на переговоры из знающих досконально дело людей, которые с картами и другими документами смогут скрупулезно изучить вопрос и внести предложения. Что же касается отвода войск, советская сторона пойти на это не может, так как у нас в этих районах есть население и оставить его без защиты мы не можем. Мы уйдем, а вы займете эти территории, что тогда будем делать? Выход единственный и разумный состоит в том, чтобы начать спокойные и квалифицированные переговоры о линии прохождения границы с использованием всех существующих на этот счет документов. Вопрос о спорных районах, если они обнаружатся при этом, можно тоже решить на основе взаимности путем переговоров».
Можно сказать, что на этом главный вопрос встречи был решен. Косыгин и Чжоу Эньлай договорились, что СССР и Китаю не следует начинать войну из-за пограничных споров, что советско-китайские переговоры должны продолжаться в условиях «отсутствия угрозы» и в этих целях стороны подпишут промежуточное соглашение о сохранении статус-кво на границе (с формулировкой «стороны остаются там, где они находятся в данный момент»), предотвращении вооруженного конфликта и выводе вооруженных частей со спорных территорий, а также будут добиваться решения пограничного вопроса в ходе переговоров.
Встреча Алексея Косыгина и Чжоу Эньлая продолжалась с 10 до 16 часов (по пекинскому времени). Заканчивали встречу два премьера уже почти как добрые друзья. Завершая переговоры, они договорились о публикации сообщения в прессе об их встрече и согласовали текст: «11 сентября 1969 г. по взаимной договоренности в Пекине состоялась встреча Председателя Совета Министров СССР
А. Н. Косыгина, возвращавшегося из ДРВ в Москву, с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем. Встреча была полезной и проходила в откровенной обстановке». Этот текст должен был появиться в печати на следующий день, 12 сентября.
Официальная часть закончилась. Алексей Николаевич сказал, что очень доволен встречей и будет рад вскоре увидеть Чжоу Эньлая в Москве. Китайский премьер также высказал удовлетворение прошедшими переговорами, после чего пригласил Косыгина и сопровождавших его лиц на завтрак. Обсудив за едой некоторые вопросы мировой политики, два премьера попрощались, после чего А. Косыгин улетел в Москву.
Его самолет уже был в воздухе, когда в советском посольстве раздался телефонный звонок. Чиновник из МИДа КНР сообщил, что согласованный двумя премьерами текст будет изменен – из него будут исключены слова «Встреча была полезной и проходила в откровенной обстановке». На недоумение А. Елизаветина о том, что подобные действия нельзя делать в одностороннем порядке, тем более что текст был одобрен китайским премьером, его собеседник ответил, что решение принято и в китайской печати текст будет опубликован именно в таком виде.
Позже, в приватной обстановке, Алексей Елизаветин спросил у Цяо Гуаньхуа, почему же, собственно, так произошло. В ответ один из руководителей китайского МИДа многозначительно посмотрел вверх и сказал, что в Китае даже премьер Госсовета, второй человек в стране, не может принять такое решение без согласования на самом верху. То есть с Мао Цзэдуном. Очевидно, Мао был настроен не так благожелательно по отношению к СССР, как Чжоу. А это означало, что предстоящие переговоры, о которых договорились два премьера, будут очень сложными.
