Но исследования современных археологов и антропологов показали, что нарисованная выше простенькая картинка не имеет никакого отношения к реальности.
Что на самом деле представляло собой первобытное общество?
Был ли это рай, сад Эдема, где правили добропорядочность и целомудрие? Или же торжествовали дикие нравы с царствованием промискуитета – разнузданного секса всех со всеми, где самый сильный получал самых красивых? Или первобытные люди были полны сакрального трепета перед женской способностью зачинать и рожать детей и то возводили женщин в ранг богинь, то, желая подчинить их силу себе, обращали их в рабынь?
Сложно определить. Вероятно, реальность была мало похожа на наши фантазии.
Прежде всего, женщины первобытного общества были не нахлебницами, а кормилицами. Даже если мы будем уверены, что мужчины были охотниками, а женщины – собирательницами, то женский вклад в пропитание племени неоценим. Успех на охоте – дело случая, добыча может перехитрить охотников, может откочевать в другие земли, может перейти в нападение и вывести охотника из строя надолго или даже навсегда. Другое дело грибы, ягоды, съедобные корни, яйца и мелкие животные: змеи, ящерицы, насекомые, которые отправляются в корзину собирательницы. Медленная, кропотливая работа приносит свои плоды. Поставлены простейшие ловушки, и вот уже пойман кролик, верши на реке – и вот уже на огне жарится рыба. Если рыба не попадалась в сети, можно набрать улиток или лягушек или насобирать съедобные водоросли, которые богаты йодом, марганцем и улучшают мозговую деятельность. Дети здесь не помеха: они мирно спят в специальных сумках-переносках за спинами матерей, а едва встав на ноги, начинают помогать в сборах. Исследования костей кроманьонцев показали, что они питались в основном растительной пищей, мясо было редким деликатесом. Так что, вероятно, мужчинам чаще, чем женщинам, приходилось зарабатывать еду услугами, в том числе и сексуальными.
Второе важное замечание: понятия о супружеском сексе и о развлечениях на стороне, о законных и незаконных детях, о добродетели и грехе сильно различались. Мы можем судить об этом, изучая современные племена, которые продолжают вести жизнь своих предков в тропических лесах или в тайге и тундре. Нельзя сказать, что они не знают ограничений, что в их мире «каждая готова лечь с каждым». Наоборот, выбор партнера часто очень ограничен, а наказания за «запрещенный» секс достаточно жестоки для того, чтобы сама мысль нарушить правила не приходила человеку в голову.
Как правило, племя делится на два рода или фратрии (братства). Их жилища могут быть расположены рядом, в одной деревне или в разных поселках, иногда на значительном удалении.
Каждая фратрия почитала одного предка, люди считались братьями и сестрами. Секс внутри фратрии был строго запрещен. Преступить запрет значило оскорбить духов, покровительствующих племени. А это гораздо страшнее, чем рассердить ревнивого мужа. От человеческого гнева можно сбежать, человека можно победить в поединке, его, наконец, можно обмануть. Духов не обманешь, от них не скроешься, их наказание неотвратимо. Они могут спрятать добычу от охотников, наслать на грешников эпидемию, землетрясение или лесной пожар. Этот инцест никак не связан с биологическим родством, но у первобытных людей нет понятия о биологическом родстве, о генетической близости, зато есть представление о том, что духи все время наблюдают за ними и карают отступников.
Множество народов в самых разных уголках земли рассказывают страшные сказки о том, как мужчина и женщина, встретив друг друга в лесу, полюбили друг друга, не зная, что их любовь запретна, что они брат и сестра. Сразу после соития на них нападает внезапная болезнь и они умирают в муках. Такова месть духов за нарушение одного из главных табу – запрета на инцест.
Антропологи называют такой порядок экзогамией, или требованием искать половых партнеров вне рода. Внутри рода царит агамия (от гр. а – нет, гамос – брак).
Зато женщины из другого рода – желанные возлюбленные и жены, будущие матери. Но при этом брак не выглядит так, как это привычно нам. Невеста не всегда уходит их родного дома в дом мужа. Иногда она остается жить вместе с отцом, сестрами и братьями, а муж втайне посещает ее ночами. Рождаются дети, не знающие своего отца. И лишь когда они достигают совершеннолетия, отец приходит за ними и забирает их в свой дом, чтобы они «отработали» свое зачатие. Если род матрилинейный (то есть дети наследуют род и предка-покровителя матери), то дети возвращаются в дом матери и ищут супругов в роду отца, если патрилинейный – остаются с отцом и ищут супругов в роде матери. Другой сценарий: мужа все-таки «случайно» обнаруживают, и он остается жить в доме тестя и работать на него. Третий сценарий, на первый взгляд больше похожий на привычную нам «нормальную» реальность: девушка уходит в дом жениха. Однако «нормальной» и «привычной» ситуация кажется ровно до тех пор, пока мы не присмотримся внимательней. С рождения девочку (любую девочку) называют «чужеродкой», так как знают, что ее судьба – уйти в другой род. Если две фратрии поссорятся и род ее будущего жениха придет истреблять ее собственный род, ее пощадят, ведь она принадлежит к роду захватчиков. Но если она выйдет замуж, а позже ее братья придут убивать семью ее мужа, они убьют и ее, и ее сыновей, но пощадят ее дочерей, ведь они – их родня, будущие жены их сыновей. Или (на другом краю земли) девушка уходит в дом мужа, но так никогда не становится там родной. Муж и его сестры (а они очень нежны друг с другом) ревниво следят, хорошо ли она кормит грудью младенца, которого родила: ведь он чужой для нее, разве она может любить его и заботиться о нем иначе, как из-под палки?
