После смерти Мухаммада в 632 году его преемники халифы Абу Бакр и Омар за несколько лет покорили большую часть древнего мира, разрушив могущественную Персидскую империю и изгнав византийцев из Сирии и Египта. В дальнейшем, как известно, зона господства ислама распространилась от Пиренеев до Индии. Столь головокружительная экспансия нескольких никому не известных племен поражала уже современников и продолжает удивлять историков: выражение «победоносный ислам» вошло в поговорку. Для ортодоксальных мусульман этот стремительный триумф бесспорно являлся проявлением той помощи, которую Аллах оказывает истинно верующим. Но в XIV веке тончайший мыслитель Ибн Халдун, подлинный предтеча современной социологии, предложил другое объяснение: «Когда противники равны по силе и по численности, победа достается тому, кто более привычен к кочевой жизни». Военное превосходство кочевников над оседлыми жителями продолжает рассматриваться как главная причина вплоть до нашего времени.
Однако существует и иная точка зрения, которая обычно остается в тени. Христианство, ислам и иудаизм – в наши дни различия между ними ясные и определенные. Но для людей тех эпох это было Далеко не так. Именно на Ближнем Востоке, в этих классических Районах религиозного брожения существовало бесчисленное мно жество христианских сект: несториане, монофизиты, яковиты, ариане, докеты, а также секты, в разной степени ориентированные на иудаизм, и еще много других, от которых сохранились только названия. Византия иногда терпела эти секты, но чаще всего жестоко их преследовала. Каждая секта по своему интерпретировала лаконичные евангельские истории. Различия обычно касались догмы Троицы и проблемы истинной природы Христа: человек-Бог в одном лице иди в двух, или только Мессия?
Этим объясняется, что на первых порах ислам рассматривался христианами – а также язычниками – просто как еще одна новая христианская секта. Подобная концепция устойчиво продержалась в Европе на протяжении всего Средневековья; ее отголоски можно встретить в «Божественной комедии» Данте, где Мухаммад характеризуется как «распространитель беспорядков и расколов» («seminator di scandalo е di scisma»), а также во всевозможных легендах, где он представлен как кардинал-ересиарх, разочарованный тем, что его не избрали папой.
В этих условиях можно лучше понять, с каким энтузиазмом монофизиты Сирии, преследуемые Византией, и несториане Месопотамии, угнетаемые Персией, встретили победителей, которые одновременно являлись их этническими родными или двоюродными
братьями.
Что же касается евреев, похоже, что и они охотно вступали в лагерь победителей, правда в Сирии не так активно, поскольку в ту эпоху они были там немногочисленны и мало влиятельны. О Месопотамии мы еще поговорим дальше, поскольку во время первого века существования ислама (вплоть до 750 года) первая династия халифов, а именно династия Омейядов, избрала своей столицей Дамаск. Эта династия обращала свои взоры на Запад, и рождающаяся культура ислама, его традиции и нравы в значительной степени формировались под греческими и сиро-христианскими влияниями.
Без сомнения уже укоренившееся среди христиан отвращение к евреям также должно было составлять часть этого наследия. В самом деле, мусульмане заимствовали у покоренных народов, особенно у христиан, множество традиций и легенд, которые стали частью их собственной культуры, как это обычно и бывает в подобных случаях. Вот, в качестве примера, классическое мусульманское предание, представляющее собой переделку одного из тех рассказов, которыми христианам нравилось украшать биографию Иисуса.
Согласно Ибн Исхаку (первому биографу Мухаммада), будущий пророк сопровождал своего дядю во время одной поездки в Сирию. Однажды караван остановился у жилища отшельника – благочестивого и ученого христианского монаха по имени Бахира.
Отшельник пригласил путников на обед. Юный Мухаммад остался сторожить верблюдов, но отшельник настоял, чтобы мальчик присоединился к ним. Затем он задал дяде мальчика много вопросов о ребенке, поскольку он заметил на его затылке знак пророческого дара. В заключение он сказал дяде: «Возвращайся с этим мальчиком в свою страну и, ради него, остерегайся евреев, потому что если они увидят и узнают в нем то же, что и я, они захотят причинить ему зло».
