Назад возвращались молча. Один из рабочих увязался следом за учеными и уже успел рассказать остальным в лагере о том, что разглядел издалека. Говорили мало, только по делу. Когда лагерь был разбит, а ужин приготовлен, солнце уже клонилось к закату. Целесиндомайзер, поглядев на хмурые лица членов экспедиции, приказал открыть маленький бочонок вина и, когда все расселись возле костра, сказал:
— Думаю, дорогие коллеги, я должен внести некоторую ясность. Мы все знаем, что наша цель — исследование периода рассвета Восточных эльфов, которые до сих пор поют песни о сражении, которое произошло в этом месте.
Люди согласно закивали. Только Кобрук знал, к чему клонит профессор, однако было ясно, что ему известно что-то, о чем он не планировал говорить ни с одним из них. Готард продолжил:
— Я предполагал, что мы найдем здесь свидетельства сражения, но не предполагал, что события, описанные в эльфийском эпосе, настолько близки к правде. Подобные произведения обычно передают историю в сильно приукрашенном виде: где погибло пятеро, там поют о пятидесяти, и так далее. Вы понимаете, о чем я? Но в данном случае, похоже, все было так, как есть.
Помощник спросил:
— Вы говорите про великую битву у Ворот Хаоса, положившую конец набегам Орды на эти земли двести лет назад?
— Именно. Позвольте, мой друг, я расскажу нашим спутникам об этом. Мы с вами изучали данный предмет не один год, в то время как они, как я вижу, напуганы и хотят знать, откуда взялись все эти кости.
Рабочие дружно закивали. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а соседство с Воротами Хаоса и без того вызывало у них сильный страх. Профессор выпил вина, посмотрел задумчиво вдаль и начал.
Давным-давно, во времена, когда мир был погружен во тьму междуусобной войны, заговоров и предательства, существовала только одна сила, способная объединить все Восточные королевства. Этой силой была Орда с Восточной равнины. Отделенная скалистой грядой, которая защищала эльфийские леса от пронизывающего ветра, она простирается далеко за горизонт, давая приют сотням кочевых племен орков. Они постоянно дрались друг с другом, сильный ел слабого, и этот уклад тысячи лет сохранялся на Восточной равнине, не давая развиваться ни культуре, ни науке. Орки жили на ней испокон веков, и живут по сей день, но теперь ни один вождь не смотрит в сторону Западной Гряды. И все это — благодаря той самой битве.
Раз в тридцать лет орда объединялась, чтобы совершить набег на западные земли. Они лавиной вливались через Врата Хаоса и шли дальше, убивая, поджигая и разрушая все на своем пути. Они грабили города и деревни и не щадили никого. Более всего от набегов страдали восточные эльфы, поскольку они первыми принимали удар Орды. Изящные лесные города лежали в руинах, а сами эльфы уходили в тайные пещеры, забирая с собой немногое имущество, летописи и предметы искусства — то, что успевали спасти.
Утолив жажду разрушения, Орда вторгалась в западные пограничные королевства, и хотя отяжелевшие от наживы кочевники были не столь внезапны и жестоки, поселения людей тоже сильно страдали, поскольку крестьяне не могли укрыться под землей, как это делали их лесные соседи. И вот двести двенадцать лет тому назад, эльфийский король Гиоладаль сумел убедить четырех властителей — Дурма Злого, Виторо Бламеля III, Зильду Мудрую и Мон-Домайна Золотого дать отпор разорителям. Они встали в пойме Ворот Хаоса, окопались и стали ждать.
Гиоладаль был отличным стратегом, однако не учел одного — за тридцать лет многое забывается, и двадцатитысячная армия людей и эльфов, как бы грозно она не выглядела, была не в состоянии противостоять Орде, насчитывающей двести тысяч безжалостных воинов, всю свою жизнь проводивших в битвах. Когда первые разведчики примчались с Восточной равнины, с ужасом в глазах рассказывая о бесчисленной армии орков, троллей, кадагров и бургов, только уверенность Гиоладаля удержала союзников от позорного бегства. Но и он понимал, что шансов на победу у них практически нет.
И тогда появился Мастер Нитей.
В эльфийском эпосе множество идиом и устаревших речевых оборотов, поэтому до конца не понятно, почему его так называют. Но одно известно точно — никто не знал, откуда тот появился, и кто он такой.
