Впрочем, записки Никифора Вриенния, изданные в первый раз Петром Поссевином по найденной им рукописи, наполнены были множеством ошибок и пропусков. Рукопись ли была источником их, или усердие Поссевина, старавшегося восстановить правильное чтение в тех местах, где оно казалось ему испорченным, – не известно. Последнее кажется более вероятным. Второе издание Вриенниевых записок, сделанное в 1836 году Августом Мейнекке, гораздо исправнее первого. Но не видно, чем руководствовался он в исправлении текста и, по крайней мере, имел ли под руками Поссевинов кодекс.
Переводя этот текст на русский язык по изданию Мейнекке, мы живо чувствовали нужду в подлинной рукописи особенно там, где Мейнеккиево издание представляет явные пропуски.
Цель этих записок – показать, что Алексей Комнин справедливо поступил, отняв у Вотаниата верховную власть. В них повествуется о возмущении Вотаниата против Михаила Дуки; о попытке Алексея предоставить престол Константину, брату Михаила Дуки, и другому Константину, сыну Михаила Дуки; о различных кознях против Алексея, и о том, что подвергаясь опасностям, он содействовал возвышению неблаговременных властителей, но что, овладев престолом, предупредил и разрушил козни ненавистников и в сотоварищи управления царством принял юного Константина, подав ему надежду наследования престола; также о побуждении, по которому предпринято это сочинение, о его цели и образе изложения.
С восточной стороны государства против Михаила Дуки[4] восстает Никифор Вотаниат [5] и, взяв верх, похищает царский престол. Ему, как мы сказали, вверено было управление восточными войсками и областями, а он тому самому, коего доверенностью пользовался, заплатил злом и сделал это по мысли и сговору некоторых негодных людей, вовсе не помышлявших о благе государства и не научившихся сохранять верность к тем, кому они должны были быть верными; весь же народ так, без размышления последовал их желанию; ибо между людьми зло обыкновенно бывает сильнее, чем добро. Да и то опять: – толпа любит потешаться такими переворотами. И так на высоту царского престола возводится Вотаниат. В ранние годы своей жизни он обнаруживал много ума и силы в руке, но теперь, утомленный старостью и временем, истощивший некогда свое честолюбие на удальство и потерявший едва не всю живость деятельности, не имел уже сил достойно стоять на такой высоте. Когда же принял он царский скипетр и предпочтен был тому, кто имел на него естественное право (а таков был брат Михаила Дуки, Константин Порфирородный[6]); тогда Алексей Комнин, [7] видя всю неуместность этого порядка дел, так как тут и не уважен законный наследник, и не вспомнено право на престол рода Комниных, ради прежде царствовавшего дяди Алексея Исаака Комнина, [8] которого (тогда при воцарении) с таким желанием все единодушно возвели на престол, и поставили над собой василевсом, так что казалось более справедливым быть избранным теперь кому-нибудь из тех, кто ведет род свой прямо от него, видя все это, Алексей Комнин скорбел, болезновал сердцем, сгорал ревностью по правде, всеми попранной, и не мог более переносить такого положения дел.
Между тем как получавшие в те время жребий владычества, достигнув своей цели, помышляли только о своей выгоде, а гибель ромейского царства вменяли ни во что, – он с пронзенным сердцем, показывая благородство своей души, не мог при таком ходе дел, оставаться в покое и терпеть, чтобы имеющий право на престол подчинялся другому, не имеющему на то права.
О том, как Комнин обращался к брату Михаила[9] Дуки и своими усилиями и внушениями старался посадить на царском престоле Михайлова сына, как он, надев ему на ноги багряные сандалии, ввел его во дворец, как в то время, когда они проходили по главным улицам, народ будто одними устами громко кричал, что этого он не хочет иметь василевсом, и как упомянутое дитя, испуганное таким криком и устрашенное словами народа, отвратилось душой от сделанного ему предложения (просило и Комнина оставить это намерение и не неволить его более), – о всём том рассказ – в устах каждого, это подтверждают люди благомыслящие и все, кто не пил воды забвения и помнят бывшее. После этого Комнин решился идти к своей цели другим путем. Он привел юного Константина к Вотаниату и, напомнив последнему о естественном праве, принадлежащем этому дитяти по наследству, предложил ему благоразумный совет – поэкономнее пользоваться доставшейся ему властью, именно: принять благосклонно и с честью брата Дуки, как брата прежнего его господина и василевса, и дать ему титул лица царственного, на деле же управлять царством самому Вотаниату, до конца жизни, а потом возведет на престол этого наследника (то есть сына Михаила – Константина), могущего к тому времени сделаться уже способным управлять царством. Но и этот план не удался, и Комнин своей смелостью выиграл только то, что его стали подозревать – как Вотаниат с его приближенными, так и многие другие, особенно же два Вотаниатовы раба, Борил и Герман,
