Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953 - страница 65

14 июля здесь, на Буйничском поле, тишина. Работает немецкая похоронная команда. Кутеповцы не мешают. Большой участок в несколько гектаров на нейтральной полосе покрывается березовыми крестами над немецкими могилами. В ночь с 12-го на 13-е, во время передышки между боями, наши и немецкие похоронные бригады работали вместе.

Командир роты М. Хоршев и комбат Дм. Гаврюшин

14 июля полковник Кутепов говорит Симонову: "Мы так уж решили тут между собой: чтобы там кругом ни было, кто бы там ни отступал, а мы стоим вот тут, у Могилева, и будем стоять, пока живы".

После войны в комментариях к дневникам 1941 года Симонов будет много раздумывать о том, что было целесообразнее — стоять насмерть или отступать, отводить войска, избегая окружений. Но мы были катастрофически не готовы и к спланированному, организованному отступлению. Симонов пишет: "Мера нашей неподготовленности к войне была так велика, что мы не можем при воспоминаниях о тех днях освободить свой лексикон от такого тяжелого слова, как "бегство", или, употребляя солдатское выражение того времени, — "драп".

Полковник С. Ф. Кутепов

И сейчас, при самой трезвой оценке всего, что происходило, мы должны снять шапки перед памятью тех, кто до конца стоял в жестких оборонах и насмерть дрался в окружениях, обеспечивая возможность отрыва от немцев, выхода из мешков и котлов другим частям, соединениям и огромной массе людей, группами и в одиночку прорывавшихся через немцев к своим".

Отступление. Июль 1941 года

Героизм тех, кто стоял насмерть, вне сомнений. Если бы страну честно и грамотно готовили к реальной войне, этот героизм принес бы несравнимо большие результаты.

У ополченцев под Могилевом — одна винтовка на троих. Топор, вилы, лопата также считаются оружием.

Начальник Главного политического управления Советской армии Епишев 19 ноября 1966 года напишет по поводу книги Симонова "100 суток войны":

"Новая книга К. Симонова является глубоко ошибочной, недостойной советского писателя, она может нанести серьезный вред патриотическому воспитанию нашей молодежи, искаженно показывая подвиг нашего народа во имя защиты завоеваний Октября". Симонов перед смертью завещает развеять свой прах на том поле, где в июле 1941-го насмерть стоял полковник Кутепов.

И Кутепов, и Гаврюшин, и Хоршев погибнут в окружении. Немцы пойдут на Смоленск и возьмут его в самом конце июля. Симонов в это время будет несколько дней в Москве. Он переходит из "Известий" в "Красную звезду". В эту короткую паузу ему предложено написать несколько стихотворений для газеты. Симонов пишет "Жди меня". В дневнике Симонов фиксирует: "Первым читателем "Жди меня" был писатель Лева Кассиль. Он сказал мне, что стихотворение, в общем, хорошее, хотя немного похоже на заклинание".

Но такое заклинание совершенно оправдано для воюющего мужчины в страшном 1941-м году.

В Смоленске в одиноком неразбомбленном доме работал телефон. Константин Симонов попросил дать Москву. Телефонистка ответила: "Сейчас". Он ждал минут пятнадцать. Наконец услышал: "Москва. Москва! Говорит Смоленск. Дайте 3-6-0-8-4". Потом длинный звонок — и знакомый голос произносит: "Алло", потом грохот и голос телефонистки: "Я вас разъединила. В Смоленске воздушная тревога". Симонов звонил в Москву Валентине Серовой. Лучшие симоновские военные стихи войдут в цикл "С тобой и без тебя" с посвящением ей. Там будет и стихотворение, где первой строчкой — "Твой голос поймал я в Смоленске,/ Но мне, как всегда, не везло./ Из тысячи слов твоих женских/ Услышал я только: алло!"

Валентина Серова

Симонов в Смоленске в первых числах июля. Город уже бомбят. 15 июля — массовый исход жителей из города. Вспоминает Леонид Андреев, в будущем профессор, декан филфака МГУ:

"Улицы были заполнены беженцами и войсками. У разбитого дома торговали мороженым. В ярком небе висели немецкие самолеты. В магазине без окон и дверей стояла очередь за сметаной. На берегу лежали восемь трупов расстрелянных немецких парашютистов. Под мостом закладывали шашки со взрывчаткой. На мосту тягач проехал по голове убитого подростка. Паника гнала людей на вокзал, лишала рассудка. Подошел состав с открытыми грузовыми платформами. Тысячи людей бросились к ним, опрокидывая друг друга, роняя узлы и чемоданы, крича, плача и ругаясь.