Я всегда тепло вспоминаю одну мою пациентку. Когда она была еще ученицей начальной школы, ее внезапно вырвали из привычной обстановки и привычного окружения. После смерти матери ее отец переехал вместе с ней в далекий большой город и создал там новую семью. Так она лишилась своих подруг, своей обожаемой учительницы, лесов, лугов и речушек, в которых любила гулять и купаться, своей уютной детской комнаты. Шли годы, а ностальгия не покидала ее. Отношения с мачехой оставались прохладными. Привыкание к новой школе давалось ей трудно, большой город она возненавидела. В пору девичества она чуть было не дошла до полного истощения, но поступление в школу модельеров помогло ей – учеба доставляла радость и открывала перед ней удовлетворительную жизненную перспективу. И вот теперь передо мной сидела уверенная в себе владелица маленького бутика.
– Недавно умер мой отец, – сказала она мне. – Но я не чувствую скорби. Неужели я такая бессердечная?
– Это проявление вашей детской травмы, – ответила я. – Вероятно, вину за нее вы возлагаете на отца. Но она не согласилась со мной, объяснив, что сегодня очень хорошо понимает его потребность в новой спутнице жизни и его желание жить в большом городе, где его профессиональные навыки находили гораздо больший спрос, чем в деревне.
– Однако же этот переезд был связан для вас с горькими потерями, – пояснила я свою мысль. – А знаете что, попробуйте-ка создать памятник своему детскому раю! Я объяснила ей, в чем суть дела, и она с восторгом ухватилась за мое предложение.
Через несколько месяцев она положила передо мной альбом со стихами. Ее собственные стихи шли вперемешку со стихами известных поэтов, но все они были посвящены деревенской культуре, первозданной природе и обитателям небольших крестьянских дворов. Попадались и стихи о печали расставания и об отъезде на чужбину. Между стихами она наклеила фотографии бабушки и дедушки и даже фотографию своей первой учительницы. Листы альбома были украшены красочными наклейками с птицами и цветами. Женщина сияла.
– Работа над этим альбомом подействовала на мою душу как бальзам, – сказала она и подчеркнуто, со значением открыла последнюю страницу. На фотографии я увидела ее отца, шагающего по полю с рюкзаком за плечами и держащего за руку маленькую девочку. – Он тоже был частью моего детского рая, – прошептала она. – И с тех пор, как я это поняла, я могу скорбеть о нем.
– Вот и хорошо, – ответила я. – А как насчет отношения к большому городу? Улыбаясь, она вытащила из сумки журнал мод и положила его рядом с альбомом.
– Он определил всю мою дальнейшую судьбу.
И это замечательно…
Художественное документирование пережитых страданий освобождает – но для чего? У Франкла было глубокое душевное стремление стать достойным своего «второго рождения». Люди, жизнь которых в прошлом была отмечена травмой, пережили ее, не погибли, хотя это вполне могло бы произойти (вспомним об истощении моей пациентки). В принципе, перебирая в памяти события своей жизни, следует все «чуть не ставшие смертельными» случаи относить к большим удачам. Один вместе с яхтой опрокинулся в море, но его успели выловить. Другой заснул за рулем, но перед крутым поворотом вдруг в ужасе очнулся. Третий потерял деньги на спекуляциях, но смог избежать банкротства благодаря неожиданному наследству. Четвертый ввязался в сомнительное предприятие, но друзья вовремя вмешались и предотвратили беду. Для каждого случая нашелся свой путь к спасению и обновлению. И отблагодарить за это можно лишь более сознательной последующей жизнью и более внимательным отношением к себе и своим поступкам. Нужно смотреть на свое существование после пережитого шока как на огромный дополнительный бонус и жить так, чтобы быть достойным этого подарка. Тот, кто поступает подобным образом, не боится призраков прошлого.
• • •
Устойчивость найденных смыслов у людей старшего поколения может быть нарушена не только давнишними травмами. Другая опасность подстерегает их со стороны фиксации на достигнутом. Так называется желание во что бы то ни стало оставить у себя, удержать что-то или кого-то, иначе жизнь теряет смысл. Удивительно, насколько часто главная проблема обращающихся за психологической помощью людей сводится к обладанию тем или иным объектом, которого они жадно домогаются или яростно держатся. Я помню одного разведенного мужа он никак не хотел оставить в покое свою бывшую жену, постоянно ловил малейшие знаки ее расположения, забрасывал ее письмами, донимал телефонными звонками и разными предложениями и, естественно, каждый раз получал все более решительный отпор. Его можно было пожалеть, но образумить было невозможно. Вспоминаю и другого мужчину, чья престарелая мать завещала половину своего дома человеку, долгое время заботившемуся о ней, взявшему на себя весь необходимый уход. Ее сын годами обивал пороги судов, чтобы вернуть себе незаконно, как он считал, отнятую у него половину дома, – все было напрасно. В конце концов он заработал хроническую болезнь желудка. Или вот еще один пример – начальница частного детского сада, которая ни за что не хотела уходить на пенсию. Ее взгляды на воспитание устарели, мебель и прочий инвентарь срочно нуждались в замене, сотрудницы стонали от ее авторитарного руководства, родители роптали, а сама начальница постоянно жаловалась, что работа отнимает у нее последние силы. Мой совет передать детсад в молодые руки она полностью проигнорировала. Некоторое время спустя, проезжая мимо этого садика, я увидела, что он закрыт.
