— Она не сексуальна, — открытым текстом сказал Бенджамин.
Молли содрогнулась. Стоп, а что может сам Бенджамин знать о сексе? Он женат с тех пор, как президентом был Никсон. Наверно, и не помнит, каков из себя жаркий, страстный секс!
Бенджамин сложил руки на груди и наклонился к Молли.
— Мне кажется, что эротические романы — не самая твоя сильная сторона. Лучше брось свои силы на милые страшилки, которые ты пишешь для Даны, — там нет необходимости в откровенных сценах.
— Меня тошнит от милых страшилок! — не выдержала Молли.
— Тогда тебе, наверно, нужна передышка. Ты выдавала книги для Даны неслыханными темпами. Популярность Даны непоколебима, и мы могли бы отложить…
— Вот именно. — До этого момента Молли не сознавала, насколько ей дорога эта рукопись. — Популярность Даны. Не моя. Я благодарна ей за гонорары, но хочу опубликовать что-нибудь под своим собственным именем.
Бенджамин вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— Я перепишу любовные сцены, — взмолилась Молли.
— Не знаю, поправит ли это дело.
— Конечно, поправит. Я постараюсь.
Бенджамин смотрел на собеседницу несколько долгих секунд.
— Даже не знаю, как и сказать, но по прочтении рукописи создается впечатление, что автор не очень ясно сознает, что представляет собой сексуальное приключение.
Молли сидела как громом пораженная.
— Потому-то и сомневаюсь, что ты справишься, — мягко добавил Бенджамин. — И я еще раз советую тебе вернуться к милым страшилкам. Молли, давай смотреть правде в лицо — ты осторожный человек, интроверт, как и большинство писателей. Книги подобного рода не для тебя. Лучше займись детективами.
В ушах у Молли зазвенело от прихлынувшей крови. Это просто недопустимо! Какая ирония — Алек верит, что она снимается в порнофильмах, а в глазах Бенджамина она интроверт, который не может кинуться в омут сексуального приключения! Может, и еще как! Просто… Ладно, возможно, она немного осторожничает, когда дело доходит до секса, но не так уж и невинна.
— Конечно, я могу отослать ее в издательство и в таком виде, — сказал Бенджамин. — Последнее слово за тобой.
— Нет. — Молли поднялась и схватила рукопись; лента порвалась, и Молли пришлось вцепиться в пачку обеими руками, чтобы листы не разлетелись по всему кабинету. — Я приму к сведению твой совет.
Бенджамин тоже поднялся на ноги.
— Молли, ты знаешь, как много писателей продали бы свою душу, чтобы оказаться на твоем месте? Сама посуди, далеко не всем удается зарабатывать себе на жизнь пером.
— Я знаю. — Молли запихнула рукопись в сумку; когда она вернется домой, это будет лелеять ее, как обиженного ребенка, но сейчас она торопилась уйти. — Я благодарна Дане за предоставленный шанс. Но все же собираюсь опубликовать что-нибудь под своим именем.
— Я не сомневаюсь. — Бенджамин годился Молли в отцы, и, к несчастью, в его голосе стали прорезаться отеческие нотки. — Тебе просто нужно определиться с жанром…
— Мне просто нужно больше секса!
Едва выпалив это, Молли покраснела до корней волос. Но такова была горькая правда. Бенджамину стало явно не по себе.
— Молли, послушай, ни в коем случае не воспринимай мои слова как совет…
— Ничего подобного.
Бенджамин беспокойно смотрел на Молли.
— Молли, человек не может изменить свою природу, а если попытается, это может окончиться весьма плачевно.
— Совершенно согласна.
Только вот ее природа была иной, нежели считал Бенджамин. Возможно, ей требуется поднабраться опыта и знаний, но Молли очень хотела, чтобы роман удался. Она — неограненный алмаз сексуальности. И у нее есть некоторые соображения, как исправить ситуацию.
Бенджамин улыбнулся с явным облегчением.
— Я рад, что ты не собираешься пуститься в авантюры. Мир — опасная штука, в нем стоит быть осторожнее.
— Точно.
Молли гадала, знает ли Бенджамин, каков на самом деле мир, но он пытается защитить ее, и это очень мило с его стороны.
— Значит, все в порядке?
— Да, все нормально. — Молли ухитрилась изобразить улыбку. — Спасибо, что прочитал рукопись.
— Поверь мне, местами она превосходна.
Молли подавила желание уточнить, что же именно понравилось Бенджамину. Она умеет писать — это не вопрос. Вопрос в том, сможет ли она написать книгу, полную неприкрытой чувственности.
