В старой ленинградской квартире, за столом, забранным выцветшей скатертью, сидели два человека. Один - пожилой мужчина, в помятом костюме. Он щурился и дымил «Беломором». Такие типажи украшают питерские дворики. Они яростно «забивают козла», большие мастера посудачить, поковыряться в старой технике и, конечно же, скинуться на троих, одним словом, свой в доску дядька-сосед. Но в лукавом насмешливо-добром взгляде, за прищуром пытливых глаз, угадывалась властная личность. Второй собеседник, значительно моложе, лет двадцати пяти. Светлые волосы, сдержанные манеры и усталые серые глаза. Звали его Александр Кудрявцев, сидя напротив курильщика, он тщательно строчил на стандартном листе бумаги агентурное донесение:
«Источник сообщает:
По заданию куратора, источник искал подходы к некоему Петру Боровко. Требовалось узнать, где и когда, а также в каких количествах, обозначенный Боровко сбывает валюту гражданам из близкого круга. В ходе проведенных мероприятий, удалось завязать знакомство с разрабатываемым лицом. Со слов Боровко выяснилось, что валюту (доллары США), фигурант скупает у иностранных туристов (чаще всего граждан республики Югославия) при личном контакте в местах скопления экскурсионных групп. Как правило, суммы составляют от 10 до нескольких сотен долларов США и приобретаются обычно по цене 2 рубля 50 копеек за один доллар. Стало известно, что Боровко состоит в тесных связях с офицерами республики Польша, проходящими обучение в военных учреждениях Ленинграда. Этим своим знакомым он (Боровко) перепродаёт доллары по 3 рубля 50 копеек. Со слов Боровко, одного зовут Яцек. Известно, что тот проживает в офицерском общежитии на проспекте Мориса Тореза. Также источник наблюдал у Боровко валюту других стран: марки ФРГ, британские фунты и финляндские марки. В настоящее время круг лиц, скупающих валюту у Боровко, изучается.
Штирлиц»
Пожилой прочитал текст и отложил листок бумаги.
- Послушай, Саша, всё, что ты пишешь, познавательно. Мало конкретики, подобных архаровцев пруд пруди. Где адреса, имена, даты, факты, наконец? Не за что зацепиться. С таким роскошным оперативным псевдонимом, мог бы собрать информацию под детальную разработку, чтобы подвести под уголовное дело. Гражданин взят на заметку, валютой занимается не случайно и систематически. Вывод – узнать насколько глубоко завяз и как велик порочный круг скупщиков.
- Иван Иванович, времени пока маловато. Этот объект, страхуется, осторожничает. А я тоже шибко не жму - как бы ни перегнуть палку. Боровко не только 88-й балуется, тут и торговля шмотками, «динамо» по мелочи. А если покопать и наркота выползет.
- Даже наркота, интересно. Факты есть? Чего не написал?
- Из разговора слышал про анашу, хотя сам он не курит. Это обязательно расследую.
Иван Иванович при словах «расследую» стрельнул взглядом на агента и ещё раз пробежал аккуратно написанные строчки, про себя ухмыльнувшись отточенному, суконному стилю (начитался Юлиана Семёнова) и принялся писать задание. Тут же недовольно заметил:
- Саня, отчего места-то почти не оставил? Излагаешь красиво, грамотно, но размашисто. Бумагу береги – это теперь документ…
За стенкой скрипнули половицы, невидимые владельцы жилья дали о себе знать. Обстановка конспиративной квартиры выглядела убого, из другого времени. Выцветшие обои, старинная мебель натурального дерева, тяжёлые пыльные шторы, незамысловатые салфеточки, фарфоровые довоенные статуэтки, шёлковый абажур с кистями на витом шнуре, отсутствие зелени. Венчали унылый вид часы-ходики с двумя чугунными гирями в виде еловых шишек - иллюстрация казенного вида явочного адреса из прошлой жизни. Хозяева, естественно, из бывших сотрудников, при этом на дополнительном содержании МВД. Комната для тайных встреч - вклад сознательных пенсионеров в благое дело помощи родным службам. Это не игра в конспирацию, а рутинная нагрузка, прописанная в сознании навечно.
