— Дни, — торопливо отозвалась писательница. — Калеб хочет сказать, что ты дашь мне дневники через два дня. Мне придется взять их…
— Калеб говорит «нет».
Виктория недоверчиво прищурилась.
— И ты позволишь привидению принять за тебя решение?
— О да, — кивнула Адди. — Вдобавок Калеб на редкость проницателен. Это он предостерег меня, что Эдвин, мужчина, за которого я собиралась выйти замуж, хочет лишь заполучить деньги моей семьи, а сам крутит любовь с той кошмарной девицей, Лоренс. Поначалу я не поверила Калебу, но он устроил так, что я застигла их вместе. — Адди задумчиво улыбнулась. — Потом Калеб растолковал мне, как забрать у брата и спасти этот дом, до того обветшавший, что крыша едва не провалилась. А еще ему пришла в голову мысль продавать «Мыло Кингсли», хотя ты, кажется, об этом писала, верно? Ты просто не упомянула о роли, которую сыграли в той истории мы с Калебом.
Виктория изумленно округлила глаза.
— Выходит, все эти годы ты жила здесь… с призраком?
Адди осушила бокал, кивнула и медленно поднялась. Всегда деятельная и энергичная, она обычно выглядела моложе своих лет, но сейчас казалась древней старухой.
— Калеб говорит, мне пора в постель. Завтра мы обсудим, что делать с моими дневниками. Я хранила их отдельно, потому что не хотела мешать с остальными записками, в которых трусливо умолчала о Калебе. Они спрятаны в таком месте, где никто не сможет их найти. — Шагнув к двери, Адди пошатнулась и ухватилась за стену, чтобы не упасть.
Виктория, вскочив, поспешила ей помочь, но Аделаида добродушно отмахнулась.
— Нет, нет, сегодня я обойдусь без твоей помощи. Мне нужен только Калеб. Мы с тобой увидимся завтра, тогда и решим, как быть с дневниками. — Глаза Адди сверкнули, как два черных алмаза. — Мои записи намного более… захватывающие, чем те, что ты читала прежде.
Она принялась подниматься по лестнице, цепляясь за перила, все еще улыбаясь кому-то невидимому. Лицо ее светилось такой преданной любовью и нежностью, что на мгновение Виктории показалось, будто перед ней не пожилая женщина, а та юная девушка, которую звали когда-то Адди.
Вернувшись в гостиную, где она оставила свой портативный компьютер, Виктория начала записывать все, что услышала, дополняя рассказ вымышленными подробностями. С каждым словом ее все больше охватывало волнение. Она чувствовала: эта книга станет ее лучшим творением! В последние годы ее романы стали продаваться хуже, интерес к ним начал увядать. Сказать по правде, продажи упали катастрофически. Но новая книга должна была все исправить, принести солидный доход.
Наступил рассвет, а Виктория все писала. Она только однажды ненадолго прервалась, чтобы сделать себе сандвич, но успела съесть лишь половину, как ее вновь осенило вдохновение, и пришлось спешить обратно к компьютеру.
В полдень она поняла, что не может больше продолжать. Закрыв лэптоп, она поднялась в спальню, где ночевала все эти годы, приезжая в Кингсли-Хаус. Дверь в комнату Адди была закрыта. «Бедняжка, — с улыбкой подумала Виктория. — Пусть подольше поспит».
Виктория рухнула на кровать, прижимая к себе компьютер, словно плюшевого мишку, и тотчас заснула. Ее разбудили голоса. За окном уже сгустились сумерки, ее мучили голод и слабость.
Отбросив волосы с глаз, она в обнимку с лэптопом нетвердой походкой вышла в холл. Там стояли трое незнакомцев: две женщины и молодой человек; одетые в строгие костюмы, они держались официально.
— Что случилось? — спросила Виктория.
Все трое удивленно посмотрели на нее, не ожидая увидеть гостью в доме Адди. Потом молодой человек начальственного вида твердо взял Викторию за локоть и подвел к лестнице.
Она резко вырвалась.
— Я хочу знать, в чем дело!
Мужчина нерешительно замер.
— Мисс Аделаида Кингсли скончалась.
— Что?
— Сегодня днем в дом пришли несколько женщин, приглашенных к чаю, и нашли ее в постели. Она умерла во сне, тихо. Даже с улыбкой.
Виктория неподвижно уставилась перед собой невидящим взглядом. Адди умерла? Давняя подруга, с которой связано столько воспоминаний. Больше не будет обедов, ужинов вдвоем и тех захватывающих, счастливых часов, когда Виктория читала Аделаиде вслух историю семьи Кингсли, а та восхищенно слушала.
