Как же все это согласуется с «священным королевством?» Сторонники теории «священства», избегая ответов на подобные вопросы, утверждают, что народ обожествлял не одних королей, но и всех власть имущих. В Германии, утверждают они, верили в священство князей, и эта вера послужила основой усиления княжеств. Ф. Геер идет еще дальше и утверждает, что вера в святость власти, которую он называет «политической религиозностью», служила не только основой государственности, но и предпосылкой национального развития. Во Франции «из сознания религиозной миссии» выросла, по его словам, «единая нация». В Германии этому помешала неудачная судьба «Священной империи»[170]. Другой представитель этого реакционного направления, О. Гефлер, предлагает исходить из религиозных культовых форм при выяснении природы средневековых союзов и корпораций. Это, по его мнению, «покажет нам данные союзы и корпорации в совершенно новом свете»[171]. Выше уже указывалось, что «теория священства» применяется также для объяснения происхождения класса феодалов. Таким образом, буржуазная идеология, в лице представителей этой «историографии», возвращается снова к тем давно прошедшим временам, когда считали, что бог сотворил людей и сделал так, что одни стали господами, а другие слугами, одни правителями, а другие верноподанными. Вот как завершается «круг развития» буржуазной идеологии.
* * *
В заключение нашего краткого обзора немецкой буржуазной историографии феодального государства в Германии необходимо отметить, что в прошлом в этой области было сделано немало положительного, научно ценного. Это положительное мы видим в конкретных исследованиях отдельных сторон государственного устройства, в изучении государственных учреждений и институтов и в привлечении в научный оборот многообразных исторических источников. Дальнейшее изучение истории феодального государства не может быть достаточно плодотворным без использования результатов этих исследований. Однако в области общей проблематики, в понимании существа феодального государства и характера его исторической эволюции буржуазная историография никогда не могла встать на последовательно научные позиции. То, что утверждается ею в этой области, не может быть принято нами как положительное достижение науки, а должно быть отброшено, как и всякое проявление буржуазной идеологии.
В прослеженной нами смене направлений в немецкой буржуазной историографии феодального государства за последние сто лет нетрудно заметить определенную тенденцию. Эта тенденция заключается во все большем отходе от «материализма» – от выяснения экономической основы политического развития – и в создании таких идеалистических концепций, которые принимают за исходный пункт только идеи, понятия, верования и своеобразие «национальной психологии». Если передовые немецкие буржуазные историки второй половины прошлого века пытались в некоторых случаях найти объяснение исторической эволюции средневекового германского государства в изменявшихся хозяйственных условиях эпохи, то немецкие историки XX века ищут это объяснение в немецкой государственно-правовой идее с ее «дуализмом» и прочими своеобразными национальными свойствами, или в представлениях и верованиях людей.
Вторая тенденция, не менее ярко проявляющаяся в новых работах немецких историков о средневековом германском государстве, выражается в том, что вместо отрицательного отношения к феодальному строю провозглашается положительная оценка феодализма (в его буржуазном понимании). При этом особенно восхваляются те стороны политического развития средневековой Германии, в которых со всей очевидностью проявились его отсталость и уродливость. Это особенно ярко заметно на отношении к феодальным смутам (теория «права смут» О. Бруннера), к феодальной раздробленности и ленным отношениям (оценка конструктивной роли ленной системы Г. Миттайсом) и к территориальным княжествам (восхваление их исторической роли А. Допшом, Т. Майером и др.).
В одном, пожалуй, современная немецкая буржуазная историография остается на старых позициях – в понимании общего направления государственного развития в период феодализма и в признании «целеустремленности» этого развития. Буржуазные историки считают, что политическое развитие в период феодализма неуклонно совершалось в направлении к «современному», т. е. буржуазному государственному порядку, представляющемуся им верхом всякого совершенства. В этом смысле можно говорить о неизменном «прогрессивизме» буржуазной историографии.
